— Такую малость! — живо воскликнул ризничий, обрадованный тем, что может так просто отделаться от чистилища. — Помотрите сами и выберите самое лучшее и свежее.
— А это удобно? — спросил метр Адам, протягивая руку к фра Бракалоне.
— Забирайте хоть все! — с воодушевлением воскликнул фра Бракалоне.
— Что ж, — решился художник, начиная замазывать готовую на три четверти фреску, — вот еще один погибший шедевр! Зато у моей дочери будет ужин!
— Вот видишь, жена, — начал метр Адам, заходя в дом, — хоть я и забыл оставить тебе побольше денег, чтобы ты могла сходить на рынок, зато принес провизию; сделай нам хороший ужин в честь нашего сына: он может прилететь сюда с минуты на минуту, подобно пушечному ядру.
— С минуты на минуту? — повторила вслед за ним почтенная Бабилана. — Бедное, дорогое дитя!..
— Так ты действительно получил письмо от моего брата? — спросила Джельсомина, выходя из маленькой комнатки и бросаясь на шею к отцу.
— Да, Нина, да, дитя мое: я действительно получил письмо.
— Так где же оно? Посмотрим, посмотрим! — воскликнула девушка.
Метр Адам сделал вид, будто он шарит по карманам.
— Да ты его, наверное, потерял! — вскричала Джельсомина и жестом избалованной девчонки топнула ножкой. — Ты всегда такой!
— Не брани меня, Нина, — промолвил старик, — я не виноват.
— Но когда, в конце концов, он приедет?
— Не могу сказать точно: не помню даты.
— Не помнишь даты? Ты всегда все делаешь невпопад! Нет, не хочу больше тебя обнимать.
— Вот как ты благодаришь меня за то, что я отшагал восемь льё за новостями?
— Прости, отец! — закричала девушка снова, бросаясь отцу на шею. — Знаю, что я скверная, но я тебя очень люблю, будь уверен.
Старик обхватил голову Нины обеими руками и, глядя на дочь, расплакался от счастья.
— А разве я, а разве я тебя не люблю? Ты понятия не имеешь, как ты мне дорога. Сегодня я нарисовал свою самую лучшую картину… А, да что говорить!
— Ну, а что потом?
— Ничего; иди, помоги матери: похоже, у нас будет великолепный ужин, а у меня разыгрался аппетит.
Это было не удивительно: старик не ел со вчерашнего дня.
Девушка отправилась помогать матери, даже не спросив у отца, каким образом он приобрел столь великолепную провизию, достойную украсить стол кардинала. Но Джельсомина была еще в том возрасте, когда полагают, что о нуждах человеческих заботится сама природа, и когда верят, будто счастье приходит и расцветает само собой, словно ромашки на лугах. Сам же художник уселся на террасе своего крошечного сада, выходившего на побережье.
