Я послушно взяла с подноса пирожок и, разломив его, понюхала содержимое.
— Что это?
— Яйца гури.
— Хм… гури их откладывают?
Женя вздохнул.
— Да. Что-то вроде перепелок.
— А их можно есть?
— Можно. Ты теперь здесь своя. Пища, воздух, давление ореола, — брат взмахнул рукой. — Я не позволю тебе делать ничего такого, что угрожало бы твоему здоровью.
Жуя пирожок, я согласно кивнула. Женя всё решит и во всем разберется. Теперь хотя бы за свою жизнь можно не опасаться.
— Так на чем я остановился…
— Ты говорил о кланах.
— Кланы… Кланами правят крылатые князья. Титул передается по наследству от отца к старшему сыну.
— Постой, проводник назвал тебя наследным князем, — я отложила пирожок и сглотнула. Женя, сев, отдернул полог и заорал на всю пещеру.
— Пурпурного сока!
— Жень, наша мать — дочь повелителя клана?
Брат снова завалился на кровать.
— Да, её старший брат погиб, не оставив наследников.
— Ты так просто говоришь об этом…
— Я знаю об этом достаточно давно.
— А я? Почему я ничего не знала?
— Ты дашь мне договорить? — Женя нахмурился. — Спасибо. Власть князей неоспорима. Их покровитель — Хатра — дыхание неба, великий воин и отец всего народа. Кхелет — покровительница женщин и защитница гнезда. Если дочери лавы беременеют в истинном обличии, то на всё время от зачатия до вылупления они остаются крылатыми, после кладки стерегут и греют отложенные яйца. Если же женщина забеременела в человеческой ипостаси, ей придется забыть о полете и сущности дракона до рождения ребенка. Она просто не сможет перекинуться. Но здесь есть подвох — дети, выношенные матерями в человеческом обличии, могут не получить поцелуя Кхелет.
Женя обвел лицо рукой.
— Их глаза будут цвета песка, а не лавы. Это значит, что они никогда не смогут искупаться в крови земли, проистекающей из оживших вулканов. Если же их глаза горят пламенем, в двенадцать-пятнадцать лет они проходят обряд преображения вместе со сверстниками, рожденными из яиц. Юноши и девушки ныряют в лаву людьми, а поднимаются в небо драконами. Молодые же кхелет хатра, купаясь в лаве, сбрасывают детскую чешую, и становятся взрослыми.
— А бывало, что кто-то не вылетал из лавы?
— Да, — Женя пожал плечами. — Но очень редко.
— Постой, и ты купался в лаве?! — озарило меня. — Это когда мама сказала, что ты уехал на всё лето в лагерь?
— Питье!
Брат отдернул полог, забрал у слуги кувшин и поставил на поднос, игнорируя мои вопли.
— Ты… Ты всегда все знал! И ничего мне не сказал! — продолжала голосить я. — Да как ты мог? Это нечестно!
