— Приятно слышать, — я подняла руки, потягиваясь. — Был риск окочуриться?
— Нет, в тебе есть капля ореола третьего мира, — дух прищурил глаз. — В противном случае ты бы наверняка померла.
— А маги, значит, не умирают? — отбрасывая одеяло и оглядывая перебинтованную ногу, спросила я.
— Они ослабляют неудобства, связанные с процессом перестройки, и очень тщательно к нему готовятся, используя те знания, что собирают для них в других мирах созданные ими же проводники. А обычные люди умирают, это верно.
Я возвела глаза к потолку, нахмурилась, пытаясь привести мысли в порядок.
— Почему ты мне раньше ничего не сказал? Не предупредил, что будет так… плохо?
Дух презрительно фыркнул.
— И что? Пришлось бы учить тебя магии. А это долго.
Я с опаской рассматривала мир за пологом, не решаясь покинуть свое убежище. За желтым маревом материи угадывались длинные темные прямоугольники, а за ними светлел огромный проем. Дверь? Не слишком ли их много в моей жизни?
— Перестройка проходит единожды? — спросила я, заворачиваясь в одеяло.
— По разу на каждый мир, — отозвался дух. — Магов, прошедших по всем шести, очень мало. Единицы. Не каждый выдержит адаптацию во втором, а уж тем более в первом, в котором ореол плотный, как кисель. Да туда даже духов никто не пускает. Сдохнет, сдохнет проводник, отвлекись ты хоть на миг!
— Ясно, — перебила я ходячий справочник. — В шестом мире магии почти нет, в пятом… чуть больше, а в первом — целая куча?
— Куча! — развеселился проводник. — Как верно подмечено, умница. Ореол первого мира настолько силен, что разжился в процессе эволюции собственным разумом.
— Мне бы свой не потерять, — недовольно процедила я, касаясь рукой полога. — Мне нужно найти брата. Как долго я… перестраивалась?
— Трое суток.
Стало не по себе. Ведь кто-то же здесь ухаживал за мной.
— Хоть не неделю, — невесело пробормотала я. — Они нашли маму?
— Нет, но твой брат делает всё, что в его силах. Может, хочешь узнать что-то о новом мире?
— Нет, — я вздохнула, собираясь с духом, и отдернула полог. — Нужно самой всё увидеть. Оооо!!!
В этом мире с обстановкой жилых комнат не заморачивались — гладкий каменный свод, выбитые прямо в скале полки, люминесцирующий мох на потолке, сухая трава на полу. Моей больничной палатой была неприглядная серая пещера с кроватью посредине. Прохладный ветер коснулся лица, и я обернулась. Справа, в огромной дыре, где должна была бы находиться четвертая стена, сияло синее до боли в глазах небо. Стрекозы, сидевшие под пологом, поймав ветер, задвигали крылышками и гурьбой ринулись навстречу свободе. А я, коснувшись ступнями прохладного пола, прикрыла глаза, вдыхая терпкий, резкий, почти неприятный воздух другого мира.
