Я ей ничего не рассказываю. Я боюсь ее напугать. Я боюсь, что она больше не позвонит. Я действительно этого боюсь. А хочу сказать я многое. Хочу сказать, что я никогда в жизни больше не опоздаю, она не поверит, я всегда опаздывал, но это не главное, я хочу прочитать ей стихи, хорошие стихи, мои:
В тишине серебристых аллей
Я тебя повстречаю весной
Снова мы проживем этот день
Я и Ты, Ты и Я, Я с Тобой
Буду быстро я все говорить
Очень быстро, сбиваясь на крик
Я уже не смогу пережить
Зря потраченный, брошенный миг
А на следующее утро, я буду ждать ее звонка, в дверь. Философом очень трудно жить, но очень легко умирать.
1967. Утро.
Тени движутся на встречу друг другу, и вот уже видно перекрестие прицела. Он просыпается в холодном поту, ничего, все уже позади. Вчера поздней ночью с фонариком в зубах он в дверях кабинета шефа заложил взрывчатку. Расчет простой, шеф как всегда приходит раньше всех, открывает дверь и избавляется от всех проблем.
Звонит телефон, он снимает трубку обеими руками:
- Да?
- Привет, ты еще живой, приезжай скорее, шефа нет, а тут море клиентов, если ты сейчас не приедешь они меня изнасилуют.
- Я еду.
Он хотел крикнуть "Беги оттуда!", он хотел сказать чтобы она не подходила к двери шефа. Но не смог, его нельзя винить, он думал, что успеет туда первым. И он старался, как он спешил! Но шеф его опередил, как всегда. В последний раз, но не менее уверенно.
Уже лет тридцать, как тебя не стало.
С портрета ты на нас глядишь устало.
Конечно срок, но время здесь не в счет.
Оно не в даль, а в стороны течет.
Плескалось время пенистой волной.
И солнце то садилось, то вставало.
Да именно тогда тебя не стало.
И замер в ожидании образ твой.
Андрей Березиков, 1997
ГОРОД
Ночью, на безлюдной площади
громкоговоритель походил на
человека, разговаривающего
с самим собой.
Эмиль Кроткий
Город умирал медленно, он замерзал. Холодных и голодных людей увозили отсюда поезда и машины. А Город, дрожа от холода, вспоминал их молодыми и счастливыми. Он верил, этот Город. Он верил в этих людей, он отгонял от себя мысль, что они никогда не вернуться. Что он останется здесь один. Один на один с их прошлым.
Пустынные улицы, по уши засыпанные снегом, уже приобрели плавность линий. Казалось, что под тяжестью снега дома пригнулись, пригнулись для того чтобы никогда не выпрямиться, а это и есть смерть.
Но тут Город увидел человека который шел к нему. Человек был еще далеко, он замерз и ослаб, но он шел. За ним гнались, его искали на вертолетах. И искали его явно не для того чтобы дать ему конфетку. Человек шел, с тупой настойчивостью повторяя одну и ту же, неизвестно откуда прилипшую к нему фразу: "Держи удар, держи удар".
