Молодой человек сглотнул, нервно взъерошил волосы и не нашёл ничего лучше, как тоже сесть на пол. Так они и сидели несколько минут, не решаясь ничего сказать. Наконец, девушка заговорила.
— Ты ничего не знаешь. Слишком поздно. Всё случилось слишком поздно!
— Что случилось поздно?
— Я тебя поздно полюбила. Теперь всё.
— Почему всё? Ты куда-то уезжаешь?
— Нет, ты уезжаешь! Очень далеко! А я остаюсь в своей долгой, долгой…
— Что? Подожди, о чём ты? Я никуда не собираюсь.
Диана вдруг резко поднялась и вытянулась перед Керенским во весь рост.
— Вы все собираетесь. Никто, кроме меня, не переживёт этот день.
Она медленно подошла к окну.
— Иди, полюбуйся!
Окна квартиры Петра выходили на одну из сталинских высоток, и теперь прямо над ней зияло что-то вроде черной дыры вселенной, только по цвету не отличающейся от общего тона серого неба. Керенский снова, как в палате профессора Нарштейна, почувствовал, что его спина холодеет от ужаса.
— Что это?
Он вспомнил, что так в компьютерной цветомузыке изображают искажение.
— Да, — вдруг ни с того ни с сего изрекла девушка. — Искажение бытия.
Молодой человек в недоумении уставился на возлюбленную.
— Я, можно сказать, умею читать мысли людей, хотя это и примитивный подход. Я много чего умею. Ведь это я в том клубе изменила музыку ди-джея на Ободзинского.
— Кто ты?
— Эксперимент! Удавшийся, к сожалению! Помнишь ту обезьяну, которую ты уложил метким выстрелом? Ту генетически измененную, что сбежала из Сухумского питомника!?
— Ну!? Не очень понимаю… Откуда ты знаешь?
— Ты застрелил моего отца.
— Что?!
У Керенского заложило уши.
— Подожди, не может этого быть! Это было девять лет назад. А тебе явно восемнадцать. Ну, пятнадцать, но никак не меньше!
— Я быстро повзрослела, — кивнула Диана. — Но зато жить буду долго. Одна на этой планете. Смыслом эксперимента было путём особого скрещивания вырастить примата, который пережил бы ядерный холокост, а потом устроить поголовное переливание крови.
Девушка пожала плечами.
— Романтики! Хотели спасти всё человечество, не больше не меньше, а спасли одну меня. Вторую, более развитую, стадию эксперимента.
— Томченко был прав, — прошептал Пётр, — это ты убивала парней!
Всё так же, не смотря на молодого человека, Диана кивнула.
— Зачем?
— Чтобы дестабилизировать обстановку и приблизить конец. Я мечтала остаться одна и пользоваться всем, чего я не имела. Зайти в магазин и взять чего хочешь. Мой богатенький дед отказался от матери, и мы живём в клоаке.
