«Службу он знал весьма слабо, — характеризовал великого князя прекрасный службист и боевой генерал Н. А. Епанчин, — не только в смысле знания уставов, но и потому, что не понимал сущности службы».
Эти слова, к сожалению, можно отнести ко всем мужчинам Дома Романовых, даже к тем из них, от которых зависела боеспособность всей армии. Оттого и самое многочисленное в мире русское войско, самодержавно управляемое, терпело одно за другим поражения в войнах первых двух десятилетий XX века.
В отличие от своих многочисленных родственников, Константин Константинович хотя бы отчасти понимал, что командир из него никудышный:
«Я плохой строевик, хотя и люблю строевую службу. Опыта, умения и сноровки у меня мало. Люди учились вяло и дурно, я слышал разговоры в строю… Я сердился, бранился и все-таки ничего не достиг» (1 июня 1887 г.).
Великий князь уже по одному тому не мог быть назван военной косточкой, что не желал карьеры и чинов, выдвижения по службе:
«Слышал я, что 30 августа думают произвести меня в полковники. Тогда прощай рота! Неужели сбудется это ненавистное повышение?» (23 января 1888 г.).
Константин Константинович сам признается, что равнодушен к воинской службе:
«Занимает меня вовсе не служба, а привязанность к солдату, и привязанность вовсе не в высшем смысле, а в самом узком. Нельзя даже сказать — к солдату вообще, а к некоторым только солдатам, избранным, любимчикам» (24 февраля 1888 г.).
Кажется, такому офицеру и впрямь не место в армии. Недаром же над ним посмеивался кузен Сергей Александрович: «Костя? Да какой он военный! Он, когда рапорт отдает, и то все перепутает».
Уже в эмиграции, после того как в Гражданской войне солдаты повернули штыки против своих офицеров, многие бывшие военные не побоялись сказать горькую правду, что в самодержавной России отсутствовала стратегия духа, не изучали и не признавали ошибок армейского воспитания. «Гром победы раздавайся, веселися храбрый росс», — внушали офицерам, и они веселились, не заботясь о солдате, оставаясь в стороне от него. К сожалению, с тех пор мало что изменилось. Удивительно, что Константин Константинович, более других офицеров своим происхождением отдаленный от простолюдина, успешно исполнял одно из главных военных дел — помочь солдату легче переносить тяготы службы.
По большим праздникам, особенно в Рождество и на Пасху, великий князь приезжал в свою роту с множеством подарков. Доставалось каждому солдату: кому — фуфайка, кому — кошелек, кому — рубаха. Некоторым Константин Константинович вручал дополнительно книжку или портрет государя. И все без исключения носили подаренные им серебряные крестики.
