В памяти отложились клочки-моменты сборов в дорогу. Лишь черные глаза нового императора Дарлимеи не выходили из моей головы. И столько в них было любви, печали, надежды…
Мне, глупой, неопытной соплячке, стало понятно — этот человек полностью принадлежит мне. Стоит только захотеть, протянуть руку, и меня утопят в любви и ласке. Я бредила этим взглядом, бредила теми прикосновениями, которые достались мне от Маршена. Пусть и мимолетные, но жаркие, они глубоко запали в мое сердце.
Я не хотела признавать, что помимо Маршена в моем нынешнем состоянии виновата и Изабелл. Я буквально горела от воспоминаний нашей встречи. Мне представлялись картины одна страшнее другой. И я не знала, как вырваться из этого дурмана. Единственным успокоением стали сны… которые раньше были для меня кошмаром. Чужая история, открывающаяся в моих видениях, утешала, давала забыть тревоги и сомнения. Я не желала возвращаться в реальность. Мое бодрствование нельзя было назвать полным. Глаза мои были открыты, но в них отражалась пустота. Я была там, вместе с юной Ликаей в ее жизни. Я смотрела ее глазами на перемены, которые происходили с ней, все больше мечтая узнать продолжение. Я как пьяница, лишенный возможности выпить, с нетерпением ждала, что покажут Боги мне на этот раз. И, наверное, испытывала больше счастья, чем тот же пьяница, наконец получивший доступ к жбану с брагой. Сны стали моей слабостью и моей зависимостью.
— Лика, Лика… — Меня настойчиво трясли за плечо.
— А? — Я повернула голову к собеседнику.
— Лика, ты уже третий день сама не своя. Ни с кем не разговариваешь, на кота своего внимания не обращаешь. Будто кукла… Что с тобой?
В подтверждение слов Дрема котенок царапнул мне руку, я машинально отдернула ее. Что он сказал, третий день? Это мы столько уже в пути? Надо же, а я и не заметила… Пейзаж за окном не радовал. Осень вступила в свои права: хочет — теплом порадует, а хочет — дождями наградит. Но все это так незначительно сейчас для меня, так неважно… Лишь досадное приложение к путешествию, не более. Словно откликаясь моим мыслям, по крыше кареты застучали капельки, пока еще робкие, но обещающие перерасти в ливень.
— Лика!
— Дрем, отстань, а? — особо не надеясь на успех, грубо попросила я.
— Хватит хандрить! Было бы из-за чего! Приедешь в Шанталез, лично скажешь Правителю об отказе участвовать в отборе и поедешь обратно! — рявкнул он мне на ухо. — А там уже и замуж выйдешь за своего Маршена.
