Я занялся подсчетами. Обнаружил много других связей. Например, при дорожных
катастрофах нередко погибали целые семьи, и в таких случаях чаще всего
оказывалось, что жену соединяли с мужем не только узы брака, но и профессия.
— Любопытно… и даже попахивает мистикой, — согласился Уиберг. — Но, как вы
сами сказали, это явно только совпадение. В такой малой выборке…
— Не так уж она мала, если следишь за этим двадцать лет подряд, — возразил
Дарлинг. — И я теперь не верю, что тут случайные совпадения, вот только первая
авиационная катастрофа случайно заставила меня присмотреться — что происходит.
И вообще речь уже не о том, чему верить или не верить. Я веду точный подсчет и
время от времени передаю данные в вычислительный центр при Лондонском
университете, только, понятно, не говорю программистам, к чему относятся эти
цифры. Последние вычисления по критерию хи-квадрат делались как раз, когда вы
телеграммой попросили меня вас принять. Я получил значимость в одну
десятитысячную при доверительной вероятности 0,95. Никакие противники табака
не могли с такой точностью высчитать вред курения, а ведь начиная примерно с
1950 года тысячи ослов от медицины и даже целые правительства действовали,
опираясь на куда менее солидные цифры.
Попутно я занялся перепроверкой. Мне пришло в голову, что все решает возраст
умирающих. Но критерий хи-квадрат показывает, что возраст тут ни при чем, с
возрастом взаимосвязи совсем нет. Зато стало совершенно ясно, что люди,
подлежащие смерти, подбираются на основе занятия, ремесла или профессии.
— М-м… Допустим на минуту, что ваши рассуждения верны. Как же, по-вашему,
можно все это проделать?
— Как — не велика хитрость, — сказал Дарлинг. — Не может быть, чтобы все эти
люди умирали естественной смертью, ведь природа, силы биологические не
отбирают свои жертвы так тщательно и не уничтожают их за такой строго
определенный отрезок времени. Существенно здесь не как, а почему. А на это
возможен только один-единственный ответ.
— Какой же?
— Такова политика.
— Простите, сэр, — возразил Уиберг, — но при всем моем к вам уважении должен
признаться, что это… м-м… несколько отдает сумасшествием.
— Это и есть сумасшествие, еще какое, но так все и происходит, чего вы,
кстати, не оспариваете. И сошел с ума не я, а те, кто ввел такую политику.
— Но что пользы в подобной политике… вернее, какую тут пользу можно себе
представить?
Через очки без оправы старый писатель посмотрел на Уиберга в упор, прямо в
глаза.
