– Анна, что ты наделала?
Я опускаюсь на колени и приподнимаю растения так нежно, как приподнимала бы пострадавшего ребенка.
– Они ведь все мертвые, не так ли? – Анна становится на колени рядом со мной. – Грейс?
– Они не мертвые. Ты выдернула почти все. Мне потребовалось несколько лет, чтобы их укоренить. – Я сдерживаю слезы, говорю себе, что это только растения, но все равно прибавляю эту потерю к остальным.
– Но у них нет ни цветов, ни красок. Они выглядят как сорняки.
– Сейчас зима, они и должны так выглядеть.
– Мне так неудобно. У меня никогда не было сада. Их можно снова посадить?
– Попробуем, но такая встряска может их убить, если еще не убила.
Анна стоит, отряхивая землю с коленей.
– Я принесу инструменты.
Земля твердая от мороза. Анна светит фонарем на плотный грунт, а я втыкаю в него вилы и наступаю на них сначала одной ногой, потом двумя, стараясь вогнать инструмент поглубже. В пояснице у меня что-то пульсирует, и я потею, несмотря на вечерний холод. Когда я слышу оклик Дэна и вижу его крепкую фигуру, неуклюже направляющуюся к нам, то почти плачу от облегчения. Я благодарно передаю ему вилы, и после того, как он разрыхляет землю, я разгребаю ее руками, делая ямки. Довольно скоро растения снова оказываются в своих земляных гнездах, поникшие и увядающие.
Извинения Анны тянутся бесконечно, но, только когда мы садимся, скрестив ноги, на полу гостиной перед потрескивающим камином, с бокалами бренди в руках, только тогда я велю ей не беспокоиться и говорю это искренне.
– Ты старалась помочь. Когда-нибудь мы посмеемся над этим.
Я рассказываю ей о том, как Чарли пыталась испечь мне кекс. Она тщательно отмерила ингредиенты, положила их в кухонный комбайн и включила его, не закрыв крышкой. Шоколадная смесь разлетелась по всей кухне. Дедушке пришлось заново красить потолок, а на бабушкиных занавесках до сих пор коричневые пятна.
Мы с Анной смеемся, а Дэн сидит в стороне, обхватив свой бокал, и на лице у него выражение, которое я не могу определить. Я вздрагиваю, сама не зная почему.
Я резко проснулась. День, который, я думала, никогда не наступит, наконец настал. Мне восемнадцать лет! Я выскочила из кровати и, словно Тигра, прыжками понеслась вниз по лестнице.
– Доброе утро.
– С днем рождения, Грейс. – Бабушка и дедушка выстроились в кухне, чтобы расцеловать меня. У их поцелуев кофейный привкус. Стол был усеян разноцветными конвертами, и пока бабушка готовила завтрак, я стала их надрывать и читать написанные на открытках пожелания, а затем передавать их дедушке. Он ставил открытки на буфет, рядом с веджвудской посудой.
