, только что с голодухи ушедшей в Лампсак.
Миртилла решила угостить Феокрита, а заодно и Херсия, как можно лучше. Прислушиваясь к тому, как говорили с поэтом на пиру самые почетные гости, гетера поняла, что он очень известный человек. С таким она еще никогда не встречалась. Возвращаясь полупьяная на рассвете от Неофрона, подумала: «Вот, если бы...» Вздохнула и сказала себе, что и думать не стоит. Не таких, как она, знавал поэт Феокрит. Хоть бы только остался доволен угощением, раз уж согласился прийти. Почечему-то Миртилла сразу поверила, что этот человек не обманет.
Весь день отдыхала. Велела служанке никого не пускать. Она больна, — и все… Следующую ночь спала беспокойно. Снились оба — и Херсий и Феокрит. Ранним утром отправилась со служанкой на рынок. Мысли бы заняты предстоящей встречей со знаменитым человеком. Пожалела даже, что пришлось пригласить и Херсия; все же лучшие было бы без него... Но Феокрит, пожалуй, не захотел бы прийти один.
Миртилла купила все самое лучшее, что удалось найти: живую морскую рыбу, жирную баранью ногу, крупных виноградных улиток, лукошко ранних вишен, привезенных откуда-то с юга. В винном погребе взяла три сорта вина. Тесто для медовых пряников, обещанных гостям, было замешено с вечера.
Подумала заранее и о том, как оденется. Конечно, иначе, чем на пиру, — надо дома выглядеть поскромнее. Решила на этот раз надеть длинный хитон из матового темно-вишневого шелка с египетским узором. Волосы стянет лентой под цвет платья и сандалии наденет тоже темно-вишневые. Знала, какие тона идут к ее загорелой коже и иссиня-черным волосам.
В знойный весенний день у раскаленной печи было нестерпимо жарко. Густые гранатовые кусты не пропускали под навес ни струйки ветра. Кое-как повязав волосы косынкой, босая, в коротком хитоне, измазанном сажей, Миртилла пекла, жарила, варила, обливаясь потом, и только изредка выбегала в сад подышать свежим воздухом.
Наконец все было готово. Оставалось умыться и одеться. Утомленная Миртилла вышла из-под навеса, вытерла лицо подолом хитона. Потом взглянула на вы тянувшиеся тени деревьев и перепугалась. Близился вечер, вот-вот должны были подойти гости.
Опрометью побежала домой и у самого входа едва не столкнулась с Феокритом. Херсий закрывал калитку. Миртилла растерялась. Не здороваясь, закрыла лицо руками. Горько заплакала. Феокрит сразу понял, в чем дело.
Сильными руками ласково обнял ее вздрагивающие плечи. Поцеловал пропахший кухонным чадом локон, который выбился из-под грязной косынки. Миртилла уткнулась в плечо поэта и еще сильнее заплакала. Вперемежку с рыданиями повторяла:
