Рабы остались разгружать лодку. Все нужное для пира им предстояло нести на плечах по плохой дороге к берегу Пропонтиды.
Неофрон и Феокрит медленно поднимались на холм акрополя. Гликера и Миртилла шли в нескольких шагах впереди мужчин. Эпикуреец был недоволен и погодой, и гетерой, и самим собой. Если бы знал, что на середине пролива сегодня такая качка, отложил бы поездку. Если бы раньше видел Гликеру рядом с Миртиллой, не позвал бы ее. Тяжелая, рыхлая, неуклюжая... В гору еле идет, сопит, как старуха. Больше всего был недоволен собой. Давно ли ходил хоть нелегко, но быстро, а теперь что-то случилось с сердцем. Холм совсем невысокий, подъем некрутой, а идти так тяжело. Пот заливает глаза. В груди ноющий камень. Старость... И обидно эпикурейцу: гость — ровесник, а шагает так, точно они идут по берегу Алфея много лет тому назад. Миртилла... Все теперь понятно. Паррасий мог бы писать с нее одну из своих богинь. Прав Феокрит... Неофрону трудно идти. Каждый шаг больно отзывается в сердце Трудно и думать, но он все-таки думает. Феокрит собирается уезжать. Говорит, что Миртиллу возьмет с собой. Жаль... Останься она здесь, с Гликерой бы порвал. Пусть даже ходит в белом, если уж ей так хочется. Но как тяжело дышать... Перед глазами зеленые круги, тошнит, и ноги как будто не свои. Никогда ещё так не бывало.
Дошли наконец. Крепостная серая степа, ворота, двое воинов в ярко начищенных шлемах. Неофрон остановился в тени. Сделал вид, что рассматривает старинную каменную кладку акрополя. Жадно втягивал воздух. Осмотрели совсем маленькую городскую площадь, неказистый, пестро раскрашенный храм Зевса с колоннами, выбеленными известкой. Посередине агоры[71] стояла статуя Александра Македонского. Должно быть, у городского совета не хватила денег, чтобы заказать ее хорошему скульптору.
Бронзовый конь был слишком мал, по сравнению с фигурой царя, а его лицо мало походило на всем известные изображения Александра. Но жители Каллиполя с детства привыкали к статуе и любили ее.
Городок был полон кипарисов. Островерхие кроны прорезали зелень маленьких садов, темной стеной окружали с трех сторон приземистое здание городского совета. Горячий воздух пах моpем и кипарисовой смолой.
Феокриту хотелось побольше узнать о Каллиполе. Как всегда, он умел видеть и больше и лучше, чем другие. Расспрашивал друга. Неофрон старался внимательно слушать и отвечать, но думал о другом. Зачем только он тратил деньги на Гликеру, когда в Лампсаке была Миртилла и не было Феокрита?..
