Пока же он ездит в недалёкие командировки по делам службы: летом 1947-го он выезжает в ближайший к Москве порт, Ленинград — «всегда по четвергам суда уходят в плаванье к далёким берегам». Посол возвращался на родину. И девятнадцатилетнему Вите тоже хотелось в Бразилию, в Бразилию свою…
Всё, что связано с Луи, всегда будет иметь более, чем одно толкование. Вот и ленинградский вояж тоже оброс апокрифами: часть друзей Луи, относящихся к хрущёвско-брежневской эпохе, абсолютно уверены, что в те летние дни он готовился через колыбель революции покинуть первое рабоче-крестьянское государство в «неприкосновенном» дипбагаже посла. То ли он должен был влезть в саквояж и переправиться в Финляндию, то ли, опять же как часть багажа, на корабль и — в открытое всем странам море. Журналист-международник Елена Кореневская, которой Луи доверял много персональных тайн, утверждает: «Он должен был бежать, но всё вскрылось в последний момент».
Всё вскрылось в нескольких метрах от Аничкова моста, который стал для Виталия Луи мостом в никуда, в пропасть, в бездну. Мостом невозвращения. Это было за шесть дней до «экватора лета», 9 июля 1947 года, когда ночи в Питере такие светлые, что кажется, будто вместе с темнотой исчезли и воронки. Сначала боковым зрением он засёк какие-то сероватые фигуры сзади и сбоку от себя. Потом ощутил, как кто-то тронул его за плечо. Когда обернулся, понял, что в клещах: эмгэбисты никогда не устраивали на улицах маски-шоу — для прохожих всё должно оставаться будничным, словно гуляют себе три товарища.
Как и у Сталина, которого Питер оскорблял напоминанием о неучастии его, Иосифа Джугашвили, в революции, у Луи будут до конца жизни свои счёты с этим великим городом.
ГУЛАГ — ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ЛАГЕРЕЙ
Вниманию пассажиров, отправляющихся в Израиль: поезд Москва — Воркута подан на пятый путь.
(старый советский анекдот)
Никто не думал, что прощальная поездка в Ленинград с начальником, бразильским послом, окажется настолько прощальной. Уже когда посадят в воронок в секцию без окон без дверей, где один человек едва помещается, скрючившись, как пёс, начинаешь вспоминать: надо же, предупреждали, намекали, давали понять, а я, лопух, не понял — или не хотел. Вот и Луи предупреждали московские доброхоты: уйди ты от этих бразильцев, от греха подальше, ничего от них, кроме беды, не будет.
Не послушал.
После Аничкова моста — в другую питерскую достопримечательность, в «Кресты»: тюрьму, стоящую в верхних строчках глобального пенитенциарного рейтинга. Не такую экскурсионную программу он хотел в Ленинграде.
