Он знал, что неожиданный уход женщины — конец их безобидных отношений и, нарушив установленное им правило не вмешиваться в дела Веры, выяснил, что она собирается переехать на постоянное жительство к дочери, проживающей в другом городе.
СМИ развернули активную травлю, порочащую как самого Заблуда, так и его ВС.
Все чаще стали раздаваться упреки в адрес правоохранительных органов, которых обвиняли в бездействии и отсутствии профессионализма, по обнаружению и ареста человека намеренного управлять миром.
В отличии от СМИ, Заблуд чувствовал, что тайная охота ведется за ним с момента первого его опубликования сведений о вирусе. Он живет среди людей. И какими бы феноменальными способностями не обладал не в состоянии держать в напряжении мозг, чтобы полностью оградить себя от окружающего мира. Опера его родины не глупые и дотошные сыскари и выявят и «прошерстят» всех, кто имел, хотя бы малейшее отношение к разыскиваемому. Он прекрасно понимал, что рано или поздно нападут на его след и тогда Вера может стать свидетелем общения с ним. Заблуд не хотел, чтобы опера приставали к ней с расспросами об их встречах в парке.
В одном из дней Заблуд подкараулил Веру в продуктовом «Армянском магазине» недалеко от ее дома. Она стояла у прилавка покупала фрукты и, по присущей ей манере, о чем — то оживленно разговаривала с продавщицей. Заблуд прошел в ювелирный отдел, расположенный неподалеку от прилавка у которого стояла женщина и дал ей команду: «Посмотри на меня!». Вера резко повернулась. Взгляды их встретились. Не ожидая ее реакции на встречу, Заблуд приказал:
«Забудь меня!». Женщина тряхнула головой и приложила руки к вискам, уронив сумку с купленными апельсинами на пол.
— Что с вами, Вера? — Вам плохо? — всполошилась продавщица и стала помогать собирать ей рассыпанные по полу фрукты.
— Нет! Нет! Спасибо! Что-то голова закружилась.
— Это ничего, бывает. — Погода — то нынче для нас неблагоприятная, стала успокаивать ее собеседница.
Выходя из магазина, Вера, равнодушно, взглянула на стоявшего у выхода, на своего бывшего знакомого по парку, и отправилась по своим делам.
Теперь любому оперу при первой беседе с Верой станет очевидным, что Заблуд вычеркнул себя из ее памяти и добиться от нее каких либо показаний — пустая трата времени.
После прощания с Верой, Заблуд стал замечать, что чувствует себя необычайно тоскливо и не уютно. Вместо обычно установленного времени, отведенного для зарядки, он в любую погоду уходил в парк и бродил вокруг места их свиданий до самого вечера. Темными, промозглыми осенними вечерами, лежа на кровати, вспоминал, каждые мелочи при встречах с ней. Особенно эпизод, как однажды они не сошлись мнениями по пустяковому вопросу и он, выразив недовольство, насупился и даже отодвинулся от нее. Женщина улыбнулась и придвинувшись почти вплотную к нему, стала гладить его руку от плеча до запястья и нежным, ласковым голосом повторять: «Хо-ро-ший. Хо-ро-ший. Хо-ро-ший». Какое неизведанное со дня своего далекого детства теплое, нежное, доброе чувство испытал он тогда от прикосновения руки женщины и ее ласковых слов. Сейчас же, чтобы сгладить тоску, старался внушить себе, что ее поведение напоминало небрежное отношение к нему, чем добрую ласку. «Только собакам, котам и жеребцам говорят таким тоном, когда гладят! Я что для нее животное?». И тут же давал оценку столь нелепым мыслям. «Дурак»!
