- Он вернется в лицей только из-за своей матери. Он хочет сдать в этом году вторую сессию экзаменов на бакалавра, потом возвратиться в Больё и стать булочником, как его отец. Жорж находит, что это прекрасная профессия. Признаюсь, я не понимаю, как это он, такой умный парень, наш первый ученик, хочет быть рабочим и заниматься физическим трудом, когда мог бы стать инженером или врачом, - одним словом, избрать себе интеллигентную профессию
- А почему бы и нет? - заметила Сесиль. - Роза утверждает, что таковы будут люди будущего. Настанет время, когда прохождение полного учебного курса до семнадцати - восемнадцати лет будет обязательно для всех. Тогда у нас появится новый человек - интеллигент и вместе с тем рабочий или крестьянин. Ты себе это представляешь, Поль?
Юноша, которого вопрос этот живо интересовал, присел на краешек стула, чтобы побеседовать с теткой.
- Ну а ты, к примеру, тетя, ты преподаватель и имеешь поместье, ферму; ты бы отказалась от своей профессии, чтобы заниматься только землей и скотом, чтобы стать крестьянкой?
- Если бы Роза не повторяла мне ежедневно, что преподавание самая священная профессия, что я прирожденный педагог, может быть, я так бы и поступила. Я люблю землю и, как твой друг, Жорж-булочник, продолжала бы дело своего отца-крестьянина…
- Но ты все-таки так не поступаешь. Тетя Роза находит, что это очень хорошо для других, но не для тебя. Ты сама видишь, - ее рассуждения не без изъяна. Жаль, что я не могу поговорить с ней об этом… Но все же я не согласен с моим товарищем.
Сесиль, понимавшая, что ее племянник этой беседой хочет отвлечь ее от горьких мыслей, улыбалась неуступчивости и честолюбию шестнадцатилетнего Поля.
- Иди-ка, Поль, спать, - настаивала Иветта, которую раздражал этот разговор. - Завтра мы едем в шесть часов. Пойду уложу Мими,- она засыпает, сидя на стуле.
- Я хочу мою Эличку, - пролепетала малышка, пухленькая блондиночка, с голубыми, как у матери, глазами.
- Оставь твою Эли, - сказала с неудовольствием Иветта. - Эли уже спит. Ты ее увидишь завтра утром… Идем, Сесиль; я буду ее укладывать.
«Опять укладывать ребенка», - подумала Сесиль, следуя за невесткой в спальню, где рядом с кроватью родителей была поставлена детская кроватка. Здесь не девочка, изголодавшаяся по долгожданной ласке, требовала, чтобы ее ласкали, когда она засыпает, здесь к этому стремилась сама мать. Иветта, казалось, оказывает особую милость, приглашая Сесиль насладиться прелестным зрелищем - своей трехлетней дочуркой, которая в полудреме обнимала шею матери и ждала ее поцелуев. Мими была очень избалованным ребенком и засыпала, только держа руку матери, и мать, у которой дела было выше головы в связи с завтрашним отъездом, сидела возле дочки, не смея пошевельнуться, и вся сияла от счастья.
