В избу собирались мужики — переминаясь с ноги на ногу, стояли в углу и смотрели на связанного. Пришел и Алеха Шарганчик, друг молодости Федькиной.
— Что это с тобой?
— Развяжи сначала, — хмуро пробурчал Федька.
— А ты не мели зря, — спокойно вставил Носарь, — вот все соберутся, рассудим, что с тобой делать. Может, тебя в баню запереть придется, почем я знаю.
От этих слов не стало у Федьки терпения. Изловчился он, поднялся на ноги, вскидывая над головой связанные руки, принялся выкрикивать все то, что приходилось ему слышать за последние месяцы фронтовой жизни. С дикими глазами, растрепанный, худой, оборванный, вертелся он на месте, извергая великое множество слов.
— На сколько хватает глаз, все бери, никто не отнимет, — захлебываясь, кричал он. — Долой!.. Да здравствует!..
Лица кой у кого засветились улыбками. Пыхтя и заикаясь, выступил вперед тугой на ухо старик Игнат.
— У-у-ужо стой, Федор. Развязать т-тебя надо. Хм… Ишь ты…
— Теперь, — надрывался Жиженок, — дадут каждому земли десятин по восемьдесят, а то и больше!
— Ну? — удивился Носарь. — Пожалуй, развязать бы его, ребята.
Развязали узлы на веревках… И в то время как разминал Федька затекшие руки, проталкиваясь сквозь толпу, вошли в избу деревенский богач Куленок, имевший большой кусок купленной земли, и длинный, нескладный мужик Архип, которого за непомерный голос прозвали Трубой.
— Что тут за собрание? — спросил Куленок.
— Хотим изничтожить весь капитал в волости, — отрезал Федька. — И до твоей земли, погоди, доберемся.
Зашумел, заволновался сход, раскололся надвое…
С этого и началось. Федька пошел за главного, Алеха Шарганчик, даром что коряво писал, хуже школьника любого — писарем, а третьим — Никола Конь, мужик мудрый, крепкий и ядовитый на язык. Для начала настояли они на том, чтобы раскидать поровну Куленкову землю, и мужики делили ее всей деревней, с шумом и спорами, три дня подряд. Потом, во время продразверстки, помогали все трое отбирать у кулаков хлеб. А какие речи говорил Федька, каким героем выглядел он в солдатской шинели своей, всегда туго подпоясанный, с наганом в кобуре!.. Два года почти был Жиженок в деревне большим человеком, заправлял всеми делами и однажды побывал даже на уездном съезде… А затем стала Анюта, жена, все чаще и чаще заговаривать о том, что совсем опустилось их нищее хозяйство, что впору ей с Васькой идти по миру. Да и сам Федька видел — если не взяться как следует за работу, изба и та развалится: вся на подпорках стоит — куда ни взглянешь, всюду дерева, как в лесу… И решился Федька, пришел как-то на сход, выложил дела на стол:
