Пока усаживались в пролетку и Юровский расправлял вожжи, в голове неслось со скоростью курьерского поезда: "Ел, подтирался и рубаху заправлял... Человек, и человек обыкновенный, заурядный, а вот, поди ж ты... Ведь могилу, могилу им выбирал, комуняка проклятый..."
Это Ильюхин впервые вот так отделил себя от "комуняк", от ЧК, от всех - с красным флагом.
- Но ведь я - я тоже... Выбирал... яму. Для нее, - проговорил вслух.
- Ты чего там бормочешь? - удивился Юровский. - Что значит - "для нее"?
- Вернусь в Петроград - надо платок женский, местный, прикупить. Соврал, не дрогнув. - Есть у меня... зазноба. Не на жизнь, а на смерть!
А вот это - чистая, святая правда, товарищ... Только ты об ней не узнаешь ни-ког-да...
Юровский удовлетворенно кивнул:
- Ты прав. Наши люди должны быть семейными. А то голову не к кому приклонить. С ума спрыгнуть можно... Так что - женись. Благословляю...
"Вот какой поп "благословил""... - подумал.
До города доехали быстро, Юровский гнал лошадь, не жалея.
- Дел еще... - покривил губами. - Невпродых. От забот полон рот, так-то вот, влюбленный антропос...
И заметив, что Ильюхин обиделся, объяснил:
- Антропос - это по-гречески - человек. Рассказ такой есть у Чехова. Читал? А жаль... Великий писатель.
Дни летели, как звезды с ночного неба: прокатился денек и погас без следа. Ильюхин давно уже привык к однообразию этих дней и даже, если случались события, - они постепенно переставали быть значимыми.
Единственное: если удавалось увидеть ее... Хотя бы издали... О, это всегда был праздник души и сердца. Но в воздухе уже висело нечто, неотвратимое и страшное, однажды утром Ильюхин поймал себя на скверной мысли: чему быть - того не миновать. Ах, как плохо это было, как унижало его человеческое достоинство, его веру, его несомненную веру в изначальную, непререкаемую справедливость...
В один из таких дней Юровский рассказал о финале эсеровского мятежа: сил у власти нет, людей значительных - с той и другой стороны пока простили, - это "пока" произнес, как смертный приговор, убийц Мирбаха пообещали наказать - да ведь тогда надобно и с товарищем Дзержинским разбираться. А как? Многие сочувствуют железному... Многие. И товарищ Ленин изволил проглотить и сделать вид, что ничего-с... А на самом деле Феликс с его левыми убеждениями и закидонами - кость в горле. Но - до поры до времени. Ленин никому и никогда не прощал политического инакомыслия. Всё остальное - сказки.
