- Но ты всегда спишь в повозке, - упорствовал Антони, - с чего я буду за это переплачивать?
- Si, signore, но в сухости, и выпив винца, и покормив мулов. А тут что - голодно, промозгло, и блохи. Подушки промокли от росы, и меня разбил прострел. Я подхвачу болотную лихорадку, я умру. Моя жена и десять детей, моя престарелая мать, две моих тетки...
Антони рассмеялся и бросил в окно монету.
- Нанимаю тебя на весь день, с обедом в ресторации, включая вино, - крикнул он.
Возница поднял монетку и поцеловал пальцы.
- Пардон, синьор, я не знал, что меня нанял дворянин. Я буду вас ждать.
Сверху его склоненная в поклоне фигура выглядела невероятно комично. Раболепная мышь. Антони снова рассмеялся.
- Будет ли так просто и с остальным? Похоже, наследник сегодня утром расщедрился, а? - сказал отец Ксавье из соседней комнаты.
- Да, - отозвался Антони. - И ужасно проголодался.
- Боюсь, ты кое о чем забыл, сын мой, - улыбнулся отец Ксавье, появляясь в двери спальни со шляпой под мышкой. - Ты же знаешь, нам сейчас нельзя есть. Нас ждет святая пища.
Внутреннее сопротивление, которое Антони испытал вчера, вернулось с новой силой. Его обещание!
- Простите. Мне так радостно. Утро такое яркое, и то, что было ночью, и что я вас нашел... Я снова почувствовал себя мальчишкой, и забыл.
Они вышли во двор и торопливо пересекли сад. На нижних террасах еще клубился туман, но выше сверкали мокрые от росы заросли лавра, бушевали красками цветочные клумбы, живые зеленые колокольни кипарисов взмывали над переплетением винограда. Солнце вспыхивало в лужах. У дальних ворот потряхивали алыми помпончиками запряженные мулы.
Антони остановился поглубже вдохнуть прохладный воздух, в котором уже начинал сказываться жар наступающего дня. Везение быть в такой день живым. Просто жить. Тут он вспомнил, куда они направляются, и чуть виновато посмотрел на отца Ксавье.
- Радуйся! - сказал священник. - Быть счастливым не грешно. И то, за чем мы идем - не печально. Ты не думаешь, что и я радуюсь? О да! Боюсь, что от мистера Бонифедера и его книг ты заразился мрачным взглядом на эти вещи. У северных народов нет таланта к религии. Это, в конце концов, питие сердечное, и при попытке отнестись к нему слишком рассудочно либо прокисает, либо шибает в голову. Церковь - посредница между умом и сердцем. Но идем. Не заставляй меня читать тебе проповедь здесь, перед разбитой Калипсо, которая смеется над нами из травы!
Они начали спускаться. Из-за портала донеслись приглушенные звуки арфы. Отец Ксавье покачал головой. Неужели она играет всю ночь, подумал Антони.
