Удивительное дело - стоило запереть дверь, и самые воспоминания о запутанном лабиринте под ними и вокруг улетучились. Они оказались в удобно обставленном светящемся пузыре, который висел в пространстве, равно защищенный и независимый от внешнего мира. Хворост, на котором священник готовил себе ужин, еще дотлевал, и в комнате было слишком жарко. Отец Ксавье пошире распахнул окно, и сразу со двора донеслись звуки арфы.
Священник выразительно покрутил пальцем у виска.
- Сочиняет оперу, которая никогда не будет исполнена, - сказал он. - Пожилая родственница Бриньолей, они сдали ей привратницкую на десять лет. Иногда ее музыка немного утомляет. Давай закроем окно. Что ты сказал?
Он закрыл ставни и плеснул на угли воды. Когда шипение стихло, он оперся на каминную полку и посмотрел на Антони.
- Помнишь комнату в моем старом доме?
- Сейчас мне кажется, что я никогда и не покидал ее, отче.
- А это твои книги, те, что с картинками. - Отец Ксавье с улыбкой погладил кожаные корешки, не поворачиваясь к ним. - Ведь с них начался твой мир, разве не так? Ах, что ни говори, в монастыре было хорошо. Мы и не знали этого тогда. А теперь, только подумай, прошло десять лет, о которых предстоит друг другу рассказать. Да на это и жизни не хватило бы! Тебе так не кажется, Антони?
- Да, я помню дни, о которых пришлось бы рассказывать десять лет. Думаю, отче, сколько бы я ни прожил, я так и не узнаю, что на самом деле происходило в некоторые из них. А сейчас я гляжу на вас, и мне кажется, что они мне приснились. Я готов поверить, что не арфа там внизу звучит, а плещет под платаном наш старый фонтан. Это журчание часто вспоминается мне по ночам. Я его слышу.
- Значит, и с тобой так? Да, мы часто возвращаемся ночью к себе, или к тому, чем мы были. Расскажи мне о себе, сынок. Как давно мы с тобой не говорили по душам! Ну, давай.
Он взял с каминной полки длинную трубку.
- Куришь? Нет? Я вот курю. Это та маленькая плотская слабость, которой я все же поддался. - Он начал рыться в разных неожиданных местах, ища вторую трубку, привлекая внимание гостя то к одному, то к другому предмету и не давая ему шанса заговорить. - К табаку надо привыкнуть, и только тогда начинаешь им наслаждаться. Вот попробуй. Для начала затянись раз или два. Настоящий виргинский, слабый и очень ароматный. Давно у меня. Я держу его в горшочке с влажной губкой.
Он быстро поднял трубку и поднес горящий трут. Антони почувствовал во рту чубук и вдохнул ароматный дым раньше, чем успел что-либо толком сообразить.
