Лицо капитана разгладилось и светилось изнутри. Оно стало больше и спокойнее. Губы сложились в юношескую улыбку. Многое было забыто и ласково выброшено из памяти, словно Элиша Джорхем был некогда сопричастен великой радости, о которой напомни, и она вернется.
"Это Элиша, как он есть, - думал Антони. - Я надеюсь, что он тоже видит меня таким, как я есть". Он шевельнулся на сиденье. Они посмотрели друг на друга в темноте. Обоим было хорошо и уютно в безупречном и славном мире. С такого открытия начинается дружба. Внезапно капитан придал своему лицу выражение, приобретаемое с житейским опытом. Черты его посуровели.
- Ну, - сказал он, - и что же дальше, мистер? Я целиком положился на вас, понятно?
- Ничего особо существенного, сэр, как мне думается, - отвечал Антони, вытряхивая звезды из головы.
- Ну, тут лучше не зарекаться. Ладно, так и так пора поднимать паруса. Надо ж хоть куда-нибудь приехать.
Вскоре после того капитан начал клевать носом. Проехав четверть мили, они оказались у дверей небольшой харчевни.
- Зайду-ка я сюда, пока вы навещаете вашего друга, - сказал капитан Элиша. - Мне нужна постель, а не съестное. Но не забудьте заехать за мной с утреца, даже если заночуете в гостях. Это приказ, мистер. Не то я заплутаю, - озабоченно добавил он. - Не понимаю я по-ихнему, сами знаете.
Антони поспешил успокоить, что приедет с утра пораньше.
- Хорошо. Завтра у нас мрамор и статуи, может придется поторговать дольше. На кладбищах народ неторопливый. - Капитан зевнул. - Но так нельзя; надо делать дело.
Антони устроил его в спальне под кровлей, где через черепицу уже сочился лунный свет.
- Похоже на те лоскутные одеяла, что шьет Джейн, - бормотал капитан, сонно теребя покрывало. - Скажите, мистер...
Но Антони давно не было в комнате.
Глава XXV. Вилла Бриньоле
От харчевни они долго, не меньше полумили, ехали сперва вниз, потом вверх вдоль бесконечной садовой изгороди Палаццо Бриньоле, летней иезуитской школы, ныне, с бегством членов запрещенного ордена в Россию и Польшу, совершенно заброшенной. Стук копыт эхом отдавался от облупившихся, залитых лунным светом служебных построек. Возница неохотно въехал в заржавленные ворота и, распрягши под навесом, устроился отдыхать в компании мулов и блох. Ужин явно отодвигался в неизвестность. Он пожелал синьору не задерживаться.
- Я на час-два, не больше, - пообещал Антони и двинулся по заросшей травой террасе, сжимая в кармане письмо к отцу Ксавье. Ему не верилось, что он найдет священника по указанному адресу, слишком очевидно было запустение вокруг - в лунном свете он то и дело спотыкался о груды мусора и полусгнившей соломы; несметные полчища котов, сверкая совиными глазищами, вопили ему вдогонку.
