Надеюсь, вы ее еще помните. Обычно она приходит в марте, спозаранку сдувает наледь с травы, жонглирует облаками и гоняет по полям туманы, и все ей нипочем. Она почти невесома. Пролетая над страной, она окрашивает природу в нежно-зеленые оттенки, дирижирует нерешительными птичьими хорами, дарит дню нежное прикосновение тепла и надежду промерзшей земле.
Она мастер переходного времени. Благодаря ей мы забываем о суровых морозах, и она бережно подготавливает нас к будущей невыносимой жаре. Она не провоцирует сама, но и себя не даст спровоцировать. Она дает времени вызреть и после уходит на покой. Она уравновешенна и всегда в золотой середине. Она – олицетворенный покой в сезон весны. Если ей понравится, то она задержится у нас до июня. Она – эстет, любящий забавляться с красками, окружать себя запахами весенней свежести. И еще она царица моды. Ее марка так и называется «Демисезон». И никто не выходит из дому без ее пиджаков, курток, жакетов.
Увы, ее больше нет. В последнее время она показывалась все реже. В этом году мы тщетно ее ждали. Она не выдержала экстремальных выходок погоды, пала жертвой климата, который не может смириться с непрерывной сменой времен года и которого устраивают только скоротечные состояния. Пока она прощалась с зимой, ее пожрало солнце. Мы звали ее весной.
Некоторые читатели захотели узнать, как он выглядит. Остальные, надеюсь, простят мне последнее возвращение к теме «двойника». В основе наших тезисов лежит теория о том, что у каждого человека на земле есть двойник, живущий в одинаковом с ним ритме. Мой к тому же еще и живет за углом. Мы с ним видимся ежедневно, чаще всего на одиннадцатой линии. Он делает вид, что не знает меня, что, к счастью, совпадает и с моим собственным к нему отношением.
Итак, он носит серый пиджак свободного покроя, пошитый в тысяча девятьсот восьмидесятом году, у него круглое, как луна, лицо, строгая бородка клинышком, в руках серебристый кейс, внутри, скорее всего, бутерброды с колбасой, яблоки, пакет лателлы и газета «ТВ-Медиа». К сожалению, не могу вам сказать, в которое из зданий он ходит на службу, иначе он меня раскусит.
Читатель по имени Клеменс З. винит меня в том, что мои напряженные отношения с двойником в действительности говорят об отсутствии каких-либо отношений. Он ставит мою теорию между шлюзом эскапизма («как-никак двойник разделяет со мной одну судьбу») и паранойей («он меня преследует»). Лишь по причине моей не вызывающей у него сомнений мании у меня рождается представление, будто я могу каждый день вскользь обмениваться со своим двойником дежурными фразочками типа: «Приветствую! Как дела? Как всегда». Но если не делать и этого, то остается только при встрече демонстративно отводить взгляд в сторону и молчать.
