— В общем, девчонки со мной туда часто ездили, с Беляевым чаи гоняли, по хозяйству помогали… Ну, это у них вроде как прикол был, понимаешь?
— Смутно.
— Развлекались так. Однажды…
Гость гостю рознь.
В конце весны было по-летнему жарко, завтракали прямо на террасе, никого не ждали. Вдруг бесшумно подкатила представительская иномарка цвета кофе с молоком, из нее вышел не менее представительный мужчина. Бежевый костюмчик на нем — явно шили не портнихи местной фабрики, туфли в тон, сам высокий, темноволосый, холеный. А главное, на нем стояла жирная печать «я пуп земли, будьте со мной вежливы».
— Дядя Гриша, это к вам, — определила Зина, хищно изучавшая незнакомца, будто примеривалась, с какого бока приятней будет его есть. И прогноз выдала: — Светит вашему дому целевой заказ на сотню человек, либо свадьба, либо юбилей.
Действительно, такое случалось и даже стало модным — проводить большие торжества с ночевкой в пансионате. Пресытившись ресторанными изысками в городе, народ с деньгами повалил к Беляеву за натурой в полном смысле слова: тут и природа, и пруды, и свобода вместо официоза. Гулять можно до утра, а потом с утра до вечера, удовольствий после основного застолья тьма: баня, рыбалка, плавание, теннис, даже футбол (если после принятых рюмок силенок хватит), да хоть просто ходи и дыши. Кухня — отдельный сонет, потому как удивить сейчас можно только настоящим, без подделок и присыпок в виде вкусовых добавок. Перепил, а утром пожалте на выбор: уха горячая, бульон, рассол, квас и молоко. А кто уж сильно тяготеет к экзотике — иди спать на сеновал. Казалось бы, запустение, шика близко нет, но это старье не вызывало отторжения, напротив, попав сюда, народ заболевал ностальгией по далекому прошлому и радовался прилетевшей стрекозе, будто ничего подобного не видел, разве что в детстве. Мода, конечно, дама непостоянная, тем не менее пару лет продержались благодаря ее капризу.
— Дай-то бог, — сказала тетка Ирина, собирая со стола посуду. — Вон лето на носу, а у нас еще ни разу большого заезда не было.
Мужчина легко и картинно, явно работая на публику, мол, глядите, какой я ловкий, взбежал по ступенькам, поздоровался и по-деловому, бархатным голосом сказал:
— Мне нужен Беляев Григорий Степанович.
— Ну, я это, — повернулся тот всем корпусом к гостю.
Беляев, несмотря на семьдесят два года, абсолютно седые волосы и усы, глубокие морщины на лице и поджаренную солнцем кожу, как у хлебороба, производил впечатление сильное. Не зная его, люди проникались уважением к старику с первого взгляда. Что-то в его фигуре, осанке, жестах, проницательных глазах выдавало человека из другой эпохи, другой закалки, другого склада. Невозможно объяснить, что же в нем так завораживало, тем не менее собеседнику наверняка передавалось на уровне телепатии: это настоящий человек, в переводе с русского на русский — не пройдоха, не жулик, не сволочь. Вот и гость уважительно улыбнулся, слегка склонив голову, после без рисовки сказал:
