кофе.
— Она такая прям штучка, да?
— Прям штучка, да.
— Как ты любишь, да?
— Как я люблю, да.
— Серёга! Ты можешь что-нибудь нормальное сказать?
— Нет, не могу. Вилку подай, а то я хоть и не мажор, но руками есть как-то не привык.
— Блин, — Нинка вскочила и ринулась к ящику со столовыми приборами, — ты меня
заболтал.
— Ну, всё утро тебя тут забалтываю.
— Пригласи ее сегодня куда-нибудь погулять.
— В Куршавель.
— Ой, ты даже не парься… — начала Савина, махнув рукой.
— Даже и не собирался париться, — оборвал девушку, легонько щелкнув по носу. —
Уймись, я сам разберусь.
Нина вздохнула и принялась есть яичницу с колбасой.
***
Марина вышла из такси и долго не могла войти в дом. Егоровская машина в гараже, гараж
открыт, значит братик дома. Выкурив сигарету, Стэльмах
открыла дверь и воровато протиснулась внутрь.
Никем не замеченная, она благополучно пересекла холл и уже взбежала по лестнице, но
остановилась. Услышала громкие женские стоны. Это
Егорка снова у себя какую-то шлюху порол, а та орала так, словно ее не трахали, а резали.
Выругавшись про себя матом, Маринка сбежала вниз, прошла через гостиную в кухню и
налила себе холодного апельсинового сока. Барная стойка
была заляпана чем-то липким, в раковине скопилась грязная посуда. На полу валялись
пустые бутылки из-под коньяка и виски.
Урод. Даже посуду в посудомойку не может засунуть. Не будет она этот срач разгребать,
пусть сам домработницу вызывает.
В гостиной не лучше. Хотела сесть на диван, но на нем валялись шмотки совокупляющейся
на втором этаже парочки.
Отойдя подальше, уселась в кресло у окна и скривилась от омерзения, словно в нос ударил
запах грязного белья.
Господи, да когда он там кончит уже!
Дом у них большой, но эта дура орала так, что ее было слышно даже в гостиной.
Марина включила телевизор и прибавила звук на всю громкость.
Скоро крики затихли, и в комнату, прижимая полотенце к мокрой груди, на цыпочках
вбежала егоровская шлюшка.
— Приветик, — проблеяла она, схватила платье и посеменила обратно.
Следом пришел Егор, молча накинул рубашку на широкие плечи, схватил пульт от
телевизора и убавил звук до нуля. Потом снял со среднего
пальца правой руки кольцо, и Маринка зажмурилась, уже зная, что за этим последует. Брат
размахнулся и отвесил ей звонкую пощечину. От удара
ее головы мотнулась, рука со стаканом дернулась и сок расплескался на светлую футболку.
Марина не повернулась, не заплакала, так и осталась
сидеть на месте, глядя в сторону.
— Только попробуй, падла, еще раз так сделать, — прошипел брат, пригнувшись к ее лицу.
