— Нет, — усмехнулся он. — Это не грубость и не пошлость.
Это похоть дикая. Срывающее крышу вожделение. Сгусток мощной подавляющей энергии,
которую нужно сбросить, иначе задушит. И желание,
чтобы острое удовольствие от секса было обоюдным. У Маринки точно получится. Она
такая горячая, внутри бушующая. Вздрагивающая от
каждой его ласки.
— Серёж, только без следов… — еле выдохнула, сомневаясь, что без следов получится. Так
горячо и жадно целовал он шею.
— Хорошо.
— И выключи свет.
— Сколько условий… нет, я хочу тебя видеть.
— Или пойдем в другую комнату. Эти зеркала, блин... как будто порнушку смотрю с собой в
главной роли, — усмехнулся она, бросив взгляд в
зеркало и увидев их сплетенные обнаженные тела. Но, кажется, это только добавило ей
желания, хотя она и так от него сгорала, почти ничего не
соображая.
Уже хотела наконец ощутить его у себя внутри и забыться в пьянящем удовольствии. Но
Мажарин пока что продлевал ее страстную агонию
мучительными ласками. Она точно спятит, если он так всю ночь над ней будет издеваться.
— Пойдем на диван.
— Я пью таблетки, поэтому, если хочешь, можем спать так, без презерватива. — Бросила
она, уходя в гостиную. Как в тумане. На ногах, которых не
чувствовала. Хорошо, что Сергей ее подхватил сзади и увлек за собой. И уложил на диван,
как ему нужно.
— Очень хочу, безумно хочу. — Прижался к ней. Приоткрыл ее губы. Лизнул язык. И они
снова не поцеловались, а присосались друг к другу, как
голодные. Жаждущие. Чтобы только пить и пить…
Потом он целовал всё ее тело. Бесстыдно облизывал грудь и мягко покусывал живот. Марина
рвано вздыхала. Постанывала, слыша собственные
стоны будто со стороны. Но скоро она перестала чувствовать себя отдельно от него.
Смешались их вкусы и запахи, соединились вздохи. Дрожь
стала общей. Завибрировали оба, когда наконец он медленно и глубоко вошел в нее, и
замерли, пережидая первую сладостную минуту. Минуту,
когда они еще что-то соображали. Потом пошла безостановочная дрожь, потеря контроля и
сладкое беспамятство. Подчинение его рукам, его
движениям, его порывам.
Мажарин впечатывался в ее тело без нежности. Брал, трогал и двигался в ней жадно. Она
только то шире разводила колени, то сжимала их крепче;
то опиралась ладонями в диван, выгибая спину; то вытягивалась, то сжималась под его
тяжелым телом.
Сергей поцеловал ее искусанные опухшие губы, чувствуя, как она накалилась и кончила.
Вскрикнула, обмякла. Между ними стало совсем мокро и
скользко от ее влаги.
