4. «Приведите этого человека ко мне!»
>(Записано под диктовку медиума Хуаниты Альварес)
«Теперь в действие вступает сам Итаква!»
Эти слова, казалось, повторялись снова и снова, разносились вдаль и, возвращаясь, отдавались в моем сознании. А потом внезапно остался только ветер, ветер, печально овевавший белые просторы и приносивший с собой приглушенный расстоянием вой перепуганных волков. Вероятно, волки чувствовали, что Итаквы, Твари, Шагающей с Ветрами, должно страшиться все живое!
Потому что теперь я видел его, переполненного гневом, стоявшего на вершине пирамиды-алтаря, и видел, как шестеро жрецов прыснули в стороны, как муравьи, когда монстр ступил на обледенелую землю внутри кольца тотемов. Ах, отнюдь не человеческими ступнями Шагающий с Ветрами попирал утоптанный снег. Его широченные перепончатые ступни казались большими даже для громадного тела, к которому были прикреплены и которое сейчас на полторы головы возвышалось над ледяным алтарем.
Обреченный гибели Жаков, безумец, попавший сюда из России, бежал очертя голову, бежал, высоко задирая ноги, с налитыми кровью глазами, чуть ли не роняя пену с прыгающей челюсти. Бежал от поступи своего ужасного хозяина.
Содрогаясь от неподдельного ужаса, я вдруг ощутил, что жажду крови русского, изнываю от стремления видеть его простертым на земле и растоптанным! До меня тут же дошло, что хочет этого вовсе не Хэнк Силберхатт, а Армандра. Я стал частью Армандры, и на меня действовали ее эмоции и ее желания, оказавшиеся куда сильнее моих. И, как ни парадоксально, она вовсе не была лишена человеческого сострадания, напротив, оно было сильным. Я чувствовал его, как пульс мощного сердца. Но, увы, сострадание проигрывало в схватке с нечеловеческой стороной ее натуры, непостижимо чуждой омерзительной жестокостью, которую она унаследовала от отца. Жаков же был ее врагом.
Я придвинулся ближе к ужасной драме, разыгрывавшейся на снежной равнине. Борис Жаков с лицом, искаженным безумным страхом, выбегал из круга тотемов. Он был — совсем недавно — верховным жрецом Итаквы и имел власть над жизнью и смертью Детей Ветров. Он успел изучить своего господина и точно знал свою недолгую судьбу. И, возможно, именно знание незавидной судьбы всех последователей Итаквы и свело русского с ума. Увидев его участь, я подумал, что и сам вполне мог бы спятить, столкнувшись с таким.
