* * *
Изюмка смотрел на громадный, кое-где уже вспыхивающий вечерними огнями дом, и думал. Точнее, даже не думал, а так – что-то мельтешилось в его голове, выстраиваясь в нехитрые цепочки, в конце каждой из которых маячил неизменный знак вопроса: „А почему он огромный такой? А сколько в нем окон? И в каждом живет кто-нибудь? И как это они все одновременно там едят, спят, пьют, разговаривают? И все друг от друга отдельно? А если все разом на площадь выйдут, займут всю площадь или нет?“
Вдруг на балконе самого последнего этажа Изюмка заметил странного человечка. Человечек держал в руках целых три зонта, накрытых чем-то вроде простыни и карабкался на оградку балкона. – „Эй, дядя Серый! – окликнул Изюмка и вытянул вверх грязный палец. – Вона! Вона! Смотрите! Чего это он?“ – Серый мазнул вверх по фасаду выпуклыми, покрасневшими с век глазами и ахнул: „Ах, его в бога, в душу, мать, раздери-раздерни! Убьется ведь, беспременно убьется!.. Назад! Уйди!“ – внезапно заорал он сорвавшимся визгливым голосом. Редкие прохожие, а вместе с ними и Изюмка, шарахнулись в сторону. Фигурка на балконе на мгновение скрылась, но вскоре появилась снова, видная уже до пояса. Бестолково размахивая руками и тыча пальцем в небо, Серый, спотыкаясь, заметался по тротуару. – „Люди! – гнусаво бормотал он. – Мужики! Не успеть! Убьется! Ловить надо! Люди! Сюда!“ – Прохожие брезгливо морщились и, опуская глаза, проходили стороной. Не отрывая взгляд от балкона. Серый толкнул Изюмку: „Беги! Наверх! 12 этаж. Звони, в дверь колоти. Что хочешь.“
Изюмка побежал.
Стукнул кулаком по кнопке лифта. Но то ли лифт не работал, то ли сил не хватило – кнопка подмигнула Изюмке злобным красным глазом и погасла. Изюмка бросился к лестнице. Бежал, задыхающимся шепотом считал этажи. Двенадцатый. Каким-то чутьем угадал дверь, подпрыгнул, нажал кнопку звонка. Еще и еще раз. Больше не смог прыгать, кончились силы. Тогда он руками и ногами заколотил в дверь, закричал: „Эй там, откройте!“ – Но крика не получилось, получилось что-то вроде далекого собачьего лая со свистком тепловоза в конце. Изюмка уже собрался было заплакать, но тут за дверью затопотали быстрые шаги, щелкнул один замок, другой. Дверь распахнулась. На пороге стоял мальчик года на два помладше Изюмки, с белой волной челки на лбу, в коротеньких штанишках и белых гольфиках. – „Ты кто?“ – без испуга и удивления спросил мальчик. – „Я – Изюмка. А ты?“ – „Я – Воля,“ – охотно объяснил он. – „А чего ты делаешь?“ – спросил йзюмка. – „Я летаю, – ответил Воля. – Уже совсем было полетел, а тут – ты. Звонишь, стучишь…“ – „Нельзя летать, убьешься,“ – твердо сказал Изюмка. – „Так я ж не просто так, – в голосе мальчика послышалось снисходительнее терпение. – Я ж с крыльями. Вон – целых три зонтика и покрывало еще. Почему нельзя? Птицы же летают…“ – „Эвона придумал – зонтики, – усмехнулся Изюмка. – Зараз и убьешься. А что птицы летают – то особ статья. Человеку за ними не угнаться. А ты чего – один, что ли?“ – „Ага! – улыбнулся Воля, и Изюмка подумал, что он не очень огорчен отменой полета. – Няня к соседке ушла, а музыкальная учительница не пришла вовсе… Пойдем в мои игрушки играть? У меня железная дорога есть. Совсем как настоящая… Даже фонари горят, если батарейки вставить…“ – Изюмка заколебался, но в это время оглушительно хлопнула дверь и на площадку влетел Серый. Вид у него был настолько растерзанный, а глаза так дико блуждали, что Воля испуганно попятился вглубь квартиры. – „Это дядя Серый, – спокойно объяснил Изюмка. – Ты не бойся. Он добрый, только пьяный немного…“ – „Мне мама говорила с пьяными не разговаривать,“ – опасливо покосился на Серого Воля.
