Студитов на заседании Тюменского губкома РКП (б) 10 января 1921 года заявил: «в Ишимском уезде восстание началось в конце декабря 1920 года». Заявление Студитова вытекало из фактов, и прислушайся к нему губком, приструни продовольственников, усиль пропагандистскую работу на селе, не было бы ни крови, ни слез. Но бывший командир продотряда Аггеев не мог вот так «на тормозах» погасить конфликт с сибирским мужиком. Ему хотелось, чтоб пламя восстания полыхнуло в полную силу, заполыхало на всю губернию, а лучше на всю Сибирь, вот тогда можно ввести в дело регулярные войска и наконец-то сквитаться с упрямым гордым и сытым куркулем, согнуть его в бараний рог, заставить почитать большевистскую власть. По этим соображениям секретари губкома и протащили решение президиума: «как и можно было ожидать, серьезного ничего нет».
И даже 17 февраля, когда во всех уездах уже полыхало кровавое пламя восстания, поднявшего на борьбу с коммунистами десятки тысяч крестьян, когда гремели жестокие бои с коммунистическими отрядами и регулярными частями Красной Армии, даже тогда губком РКП (б) принимает решение «Считать, что положение в губернии не является серьезным...»
Ни в решениях президиума губкома, ни в его «Известиях», ни в губернской газете за январь-февраль 1921 года нет ни малейшего намека на тревогу. Поразительное иезуитство!
31 января телеграфировали из Ишима: «На севере уезда, в Чуртанской и Челноковской волостях, восстание, Есть жертвы крестьян...»
1 и 2 февраля оттуда сообщили о распространении восстания вширь. «Восставшие волости обезоруживают милицию. Первоначальное не организованное движение принимает форму вооруженного восстания».
7 февраля 5 тысяч повстанцев штурмовали Ялуторовск.
10 февраля тысячи восставших пытались овладеть Ишимом, перерезать железную дорогу Омск – Тюмень.
В тот же день восставшие крестьяне захватили деревню Ожогино в четырех километрах от Тюмени. На городских улицах появились листовки с призывами к свержению большевиков.
В начале февраля велись бои с повстанцами вокруг Тобольска. На осадном положении оказались Сургут и Обдорск.
А губернская газета «Известия» в номере за 11 февраля сообщала: «Частичные беспорядки произошли в кое-каких кулацких волостях нашей губернии».
Руководство губернии из кожи вон лезло, убеждая себя и вышестоящих, что ничего существенного не происходит.
Шли дни, наполненные жестокими боями; множилось число растерзанных, замученных коммунистов, комсомольцев, продотрядовцев; до последнего ребенка были вырезаны первые крестьянские коммуны; горели деревни, вырезался скот; разворовывался, транжирился невероятно дорогой ценой собранный по разверстке хлеб. А губком партии разворачивал в это время профсоюзную дискуссию и дудел, дудел во все трубы: ничего чрезвычайного у нас не происходит!
