Бывший при Твардовском членом редколлегии «Нового мира», известный советский критик и литературовед В. Я. Лакшин писал мне: «Вспоминаю, как был увлечен Александр» Трифонович полученным когда-то от Вас материалом о сибирском мятеже...».
После того, как доработанный мною очерк вернулся к Твардовскому, тот организовал научное рецензированием «Двадцать первого». В телефонном разговоре со мной Александр Трифонович сообщил, что есть положительные рецензии ученых, и очерк будет опубликован сразу после юбилейного номера журнала, посвященного столетию со дня рождения В. И. Ленина.
Но увы. Этому не суждено было сбыться: Александра Трифоновича отринули от «Нового мира». Новое руководство не посмело поступиться принципами большевистской «правды», и «Двадцать первый» снова повис в воздухе.
Встретясь на съезде российских писателей в 1970 году Александр Трифонович сказал мне:
– Не отчаивайтесь. Не все потеряно. Пусть рукопись останется у меня, я постараюсь ее обнародовать. Как-никак, а все-таки я – Твардовский...
Вскоре он тяжело заболел. А в апреле 1971 года я получил неожиданное письмо от А. И. Солженицына. Привожу его полностью:
«Многоуважаемый Константин Яковлевич!
От Александра Трифоновича я знаю, что Вы подали в «Новый мир» чрезвычайно интересные материалы о крестьянском движении в Сибири в 1920 – 21 гг., которые, однако, не могли быть напечатаны.
Сейчас А. Т. очень серьезно болен, и я не имею возможности установить, не остались ли эти материалы в его собственном архиве (в журнале их нет). А вероятнее всего, Вы взяли их назад.
Мое имя (Солженицын), я думаю, Вам в какой-то степени тоже известно и о чем-то говорит. Меня заинтересовали Ваши мемуары потому, что я работаю над сходной темой – те же годы, то же крестьянство, только не Сибирь, – и я предполагаю, что много относится к моей губернии, должно быть схоже. Эта эпоха и эта тема у нас не получила освещения правильного, и наш общий долг перед историей – сохранить и осветить, что можно.
Я прошу Вас подумать, могли бы Вы эти материалы дать мне для прочтения и для использования в любой той мере, которую Вы мне назначите?
Я мог бы взять на себя перед Вами обязанность и такую: сохранить Ваши мемуары неопределенно долгое время с тем, чтобы обеспечить их публичность, как только появятся первые условия для того.
Буду очень Вам благодарен за коротенький письменный ответ по адресу: Москва, Г-435, ул. Большая Пироговская, 37/43, корпус Б, кв. 60. Аничковой Наталье Мильевне (у меня своей квартиры в Москве нет, а в Рязани я не живу).
