— Мамы нет дома.
— Жаль. А с вами можно поговорить?
Я представился. Денис пожал плечами.
— Нас вчера Лада Алексеевна познакомила. Не помните?
— Не помню.
— Вы просили у нее «копеечку».
— Может быть. Ладно, проходите. Вот сюда, в мою берлогу.
В «берлоге» тускло горел торшер и господствовал неуют, похоже, привычный, устоявшийся; по стенам стеллажи, кое-где книжки, кое-какая техника — и все словно пылью припорошено; только низенький диванчик с примятой подушкой явно «место обетования» балбеса (по выражению Юлия). Юноша зевнул и рухнул на свое ложе, а я осторожно сел на единственный расшатанный стул.
— Ну? — проговорил Денис, не поднимая полуопущенных красноватых век.
— Вы ведь дружили с Юлией Глан?
Он фыркнул.
— С Юлькой мы вместе учились. И потом… общались, да, можно сказать, дружили. Но секса у нас не было.
— А с кем у нее…
— Вот чудило! — Денис захохотал. — Так ему все и выложи… — вдруг осекся. — Вы из «желтой» прессы?
— Нет, я археолог. Ваша мама может подтвердить.
— Жаль. «Бабки» нужны.
— И за «бабки» подружку можно заложить?
— Не заложить, а сочинить. Что надо, археолог?
— Понимаете, Юля пропала, даже мобильник ее дает длинные гудки.
— А вы кто ей?
— Мы тоже дружили. Три последних недели.
— Так вот, друг: а мы два года почти не контактируем.
— Можно спросить: почему?
— По кочану.
— Денис, меня не любопытство мучает и не ревность! Я чувствую, она попала в беду, для меня важны любые зацепки…
— Зацепки? Ей угрожали?
— По-моему, да. Ее преследовали.
Юноша ожил, сел, охватив колени руками, бескровное лицо порозовело, заблестели зеленые глаза.
— В милицию заявляли?
— Рано еще. В понедельник пойду.
— Я не вижу, чем могу помочь, — заявил Денис. — Но все это забавно… блеск!
Те же любимые словечки, тоже употребляемые, как правило, ни к месту.
— Что ж тут забавного?.. Старцевы — загадочная семья. Посмотрите, как дар слова от отца перешел к дочери… то есть как он трансформировался.
— А что вы хотите? Бунт детей против отцов! — мальчишка явно надо мною издевался.
— Старцев как писатель…
— Ой, только не надо про «совесть нации», — вздрогнул Денис. — Ее нет.
— Совести?
— Совести тоже нет. И нации нет. Россия
умерла.
— «Ибо не умерла девица, но спит».
— Что за девица?
— Эпизод из Нового Завета. Иисус взял умершую за руку, и она ожила.
