— Порнографию вы хотите преподнести…
— Не порнография! — взревел Вагнер. — Не порнография! А гениальная пародия на мир антихриста.
— Кто это вам сказал?
— Нобелист и сказал. Вы знаете правила?
Нужна рекомендация кого-нибудь из предыдущих… — издатель осекся, спохватившись, что выдает коммерческую тайну. — Ну, это так, грезы, что называется.
Химеры, поправил я мысленно. Ту, самую престижную премию, по правилам, дают только живым. Благодаря Вагнеру, моя жуткая история в потаенном лесу предстала передо мной и в другом аспекте: как громкий международный скандал.
— Давайте ближе к делу, — заговорил он сдержанно, входя в третью роль (последовательные превращения: шут гороховый, тщеславный маньяк, бизнесмен). — Позавчера без четверти девять вечера Юла села за руль вашей машины, и вы отбыли в неизвестном направлении. Отвечайте: где она, на какой даче и почему не отзывается по мобильнику, который, однако, включен?
А шут гороховый, скорее, я, а не он. Ведь ни разу не пришло в голову позвонить! Сумочка ее с тахты исчезла, мобильник она держала в ней…
— Джон Ильич, кто у Юлии литературный агент?
— Какой агент? — вытаращился Вагнер. — Что за сукин сын?
— Я у вас спрашиваю.
— Откуда он вдруг взялся? Она не нуждалась ни в каком агенте!
— Значит, я что-то перепутал.
— Ладно, дайте мне только до нее добраться! Вы скажете, наконец, где она скрывается?
Я и сам бы все отдал, чтоб узнать, кто, где и зачем прячет мертвое тело! Но отвечал издателю в том же сквалыжном тоне:
— Если ваш человек за нами следил, то он должен быть в курсе.
— Не следил, говорю же вам, не следил, не следил! — Вагнер нажал на какую-то кнопку на столе. — Белла, Жору ко мне срочно! Это один из наших секьюрити, удостоверьтесь сами.
— Верю, но поговорить не откажусь.
— Да уж сделайте любезность, девочка должна быть уверена, что я не стесняю ее свободу.
В стеклянном павильоне появился Жора, остановился в почтительном отдалении. Такой, как все они сейчас — крупная масса, стрижка бобриком, квадратная челюсть, мерно жующая, сонный как будто взгляд — но я узнал его. Да, сиживал этот детина на лавочке возле подъезда, особо и не скрываясь.
— Ты ответишь на все вопросы этого господина.
— Георгий… как отчество?
— Жора я.
— Жора, как давно вы дежурите возле дома Юлии Глан?
— С двадцать пятого апреля, через день.
— А еще кто?
— Михалыч, он сегодня выходной.
— А в Дом литераторов вы ее сопровождали?
— Не, никуда.
— С какой целью вы во дворе сидите?
— Нам сказано, — он взглянул на хозяина, — мы и сидим. Вообще по хозяйству облегчить, чего починить, бордо купить… Она кончала роман.
