— Что?
— То, что слышала.
— Ты! Ты… ты… я, — удивление у нее быстро сменилось на возмущение, а затем плавно перетекло в констатацию факта, — но мы же… с тобой…
— Были пьяны и это больше не повторится.
— А во второй раз? — игриво, напомнила она.
Все же романтичную дуру играет отменно.
— Ты настояла. — Владимир приблизился, не скрывая саркастической улыбки. Так и подмывало добавить, но если хочешь, я могу оплатить твои мучения. Хотя я в те два дня тоже изрядно намучался.
— Ты прав я… — тяжелый вздох, — просто я так была поглощена. Веришь ли, — руки стыдливо пытаются прикрыть горизонты и кружева, — мне казалось, мы подходим друг другу.
Взгляд в пол, а затем тихое, но доверительное:
— Ты как крепость, которую я искала.
— Временно. — Не удержался он от коррективы ее текста.
— За стенами, которой хотя бы временно можно спрятаться, ощутить тепло. Согреться, ты же теплый…
Он не ответил. Отстраненно наблюдал за ее игрой, подсчитывая какой балл выставить за актерское мастерство и знание текста.
— По-поспешила, — горестно вздохнула она. — Я понимаю мои чувства для тебя… Прости. У меня всегда так и я остаюсь в одиноче… — не договорила, позволив ей посочувствовать.
На жалось меня теперь тоже не взять, отстраненно подумал Владимир, и продолжил наблюдать за тем как Альбина потупилась, словно подбирая слова, ну и чтобы так называемые слезы стереть украдкой.
— Предлагаю начать все с начала… Что скажешь? — отняв руки от глаз, она подняла на него сияющий взгляд выплакавшейся счастливицы.
В эти мгновения перед взором проплывают сцены, как на подобный крючок его ловила бывшая супруга. Олесе не хватало искренности, но он велся. А тут же была профессиональная игра крошки, рассчитывающей на повышении, и не цепляет. Всему свое время. Он теперь учится не только на личном опыте, но и на чужом, выболтанном по пьяни его сотрудниками.
— Согласись… Нам впредь работать вместе, — вздох и почти шепотом, сдерживая рвущиеся слезы, — прошу тебя — не обижайся. Я все поняла. И не буду досаждать своей… своими чувствами.
— Очень сожалею, но работать с тобой я не смогу. — Ее судорожный всхлип все же скорректировал его предложение. — Пока не изменишься.
Взгляд. О какой она подарила ему взгляд — незабываемый. Словно душит собственными руками. Он чуть не потянулся потереть занывшую шею. И к чему это я? Она поведения не изменит. Пять лет теории в универе, шесть лет практики: три в «MAXIM», три у меня, такие не сворачивают с намеченного пути и не меняются.
