. Вопрос о создании спецлагерей при них обсуждаться не мог — постановлению № 1069сс пытались придать высочайшую секретность (исполнителям рассылался не весь текст, а отдельные пункты). Таким образом, решение о создании системы фильтрации, скорее всего, было принято в ходе 10–15 минутного обсуждения между Сталиным, Маленковым, Мехлисом и Берией. Если бы инициатором создания спецлагерей был лично Сталин, то оно либо было бы издано 25 декабря, либо не требовало бы обсуждения.
Исполнение постановления ГКО началось немедленно — уже на следующий день был издан приказ НКВД о создании конкретных спецлагерей[153]. Таким образом, есть основания говорит о том, что инициатором создания фильтрационной системы было НКВД, причем фронтовые особые отделы были заинтересованы в ней наравне с центральным аппаратом. Правда, для первых было достаточно только разгружавших особые органы СПП. Так, к 1 марта 1942 г. 22 тысячи военнослужащих были проверены и переданы в части уже на сборно-пересыльных пунктах «еще до получения на местах соответствующих указаний» об отправке их в лагеря[154]. Для высшего же руководства создание спецлагерей было организационным шагом, вытекавшим из логики системы и соответствовавшим ее опыту в решении подобных проблем.
Постановление ГКО № 1069сс о создании спецлагерей и СПП предписывало «лиц, в отношении которых после проверки их Особыми отделами не будет установлено компрометирующих материалов, начальникам лагерей передавать соответствующим военным комиссариатам — по территориальности». Правда, в проекте Берии эта фраза имела продолжение «…для направления их в Действующие части Красной армии», которое Сталин вычеркнул[155]. Представляется, что это не говорит о неопределенности их дальнейшей судьбы, и правка носит чисто редакторский характер: ведь люди могли оказаться непризывными по состоянию здоровья, их могли отправить в не участвующие в боях части и пр.
Однако существует интерпретация, согласно которой в случае дальнейшего успешного для СССР развития событий на фронте все находящиеся в системе фильтрации подверглись бы жестким репрессиям[156]. Основанием для нее служит то, что в декабре 1941 г. высшее партийное и военное руководство в ходе успешного наступления под Москвой впало в состояние эйфории и жило идеей о победе над Германией в самое ближайшее время[157], которая транслировалась в пропаганде еще и в июне 1942 г.[158]. Однако изменение стратегической обстановки на фронте перевело вопрос о репрессировании всех попавших в систему фильтрации в разряд нереализованных альтернатив.
