Противоречия в пропаганде способствовали отсутствию в обществе единства в вопросе об отношении к плену и пленным. Взгляд на проблему зависел от персональных убеждений, а восприятие конкретного бывшего пленного, как правило, определялось прочностью личных связей. Пропаганда в годы войны не создала ни цельного образа пленного-предателя, которого спрашивали бы «почему не наказали?», ни пленного-жертвы, у которого интересовались бы «как сумел выжить?». Стереотипы работали только для незнакомых людей и с расширением социальных взаимодействий прекращали определять климат общения. Живучести им добавляли отношения подчиненности в сочетании с желанием «перестраховаться».
Родственники, боевые товарищи или рабочие коллективы редко отворачивались от «бывших военнослужащих», даже в случае их попадания на фильтрацию в спецлагеря НКВД. Напротив, администрация предприятий и военное начальство, лишенное прямых личных связей с пленными, чаще руководствовались стереотипами.
Рассмотрение политработы с вернувшимися из плена в спецлагерях НКВД не позволяет говорить о ее специфичном идейном наполнении. Деятельность политических отделов ПФЛ хронологически может быть разделена на два этапа. Первый охватывает период с 1942 до весны 1943 г., когда главной целью политработы было доказать военнослужащим необходимость проверки в лагере. В связи с этим ставились задачи поддержания здорового морального состояния проверяемых, регламентации отношений между ними и персоналом лагерей. По форме деятельность политотделов слабо отличалась от политработы в воинских частях. Результаты идеологического воздействия на этом этапе противоречивы: людей стремились ободрить, но не настолько, чтобы они сомневались в целесообразности их содержания в лагере. Проверяемых информировали о текущих событиях и идеологическом курсе, обходя тему плена и окружения. Им объясняли необходимость ограничения свободы, стремясь не вызвать чувство обреченности.
Второй этап работы политотделов в ПФЛ начинается весной 1943 г. Главной целью идеологического воздействий стало обоснование не только длительного пребывания в лагере, но и трудового использования «спецконтингента». В связи с этим меняется содержание пропаганды: проверяемым начинает внушаться чувство вины, искупить которую можно только через труд. Методы политработы также приобретают «производственный» характер.
В итоге рассмотрение идеологической работы в 1942–1945 гг. не позволяет говорить о выражении политического недоверия к попавшим в спецлагеря. Отсутствие указаний центра о ведении агитации позволяет предположить, что она в значительной степени была отдана на откуп политотделам отдельных лагерей. Характер идеологического воздействия изначально определялся задачами режима, проверки и трудового использования. Однако особый, неопределенный статус проверяемых и нехватка ресурсов привели к тому, что политработа стала самостоятельным фактором жизни ПФЛ. Без идеологического воздействия были невозможны ни поддержание дисциплины на первом этапе, ни рост производственных показателей на втором.
