, обслуживаемые спецлагерями хозяйственные органы присылали инженеров, инспекторов по труду, снабженцев, бухгалтеров и других работников для улучшения трудового использования проверяемых
[873].
С начала 1942 г. на различные должности в спецлагеря стали определять красноармейцев, успешно прошедших проверку. Для тех из них, кому было что скрывать, подобное назначение являлось ловушкой: то, что не смогли или не успели выяснить контрразведчики, нередко раскапывали оперативные отделы, находя среди них «лиц, служивших у немецко-фашистских властей, которые скрывают свою службу у немцев»[874]. Из 123-х принятых на работу в ПФЛ № 283 успешно проверенного СМЕРШем «спецконтингента» оперативным отделом 12 человек «активно разрабатывается… по подозрению в шпионаже и пособничестве немецким оккупантам»[875].
С конца 1943 г. служащих для лагерей начинают отбирать также из прошедших проверку офицеров[876]. С началом массовой репатриации осенью 1944 г. руководство НКВД потребовало комплектовать профильтрованными военнослужащими также вооруженную охрану спецлагерей (ВОХР), что, в обход всех запретов, повсеместно практиковалось в ПФЛ и ранее. Такое решение проблемы нехватки конвоиров было стандартным, эта наименее престижная служба в ГУЛАГе и ранее доверялась в основном уволенным в запас красноармейцам или «социально-близким» заключенным[877]. Также как в ИТЛ, в ПФЛ на конвоиров приходилось наибольшее число злоупотреблений — в первом квартале 1945 г. более половины всех зафиксированных нарушений и аморальных явлений приходилось на ВОХР[878].
Вынужденный либерализм в подборе кадров имел свои границы — политизированный подход сохранял свои позиции на ключевых участках. Так, УПВИ сняло с работы начальника спецлагеря № 0187 за выяснившееся «неправильное» происхождение (отец — «репрессированный кулак»)[879]. Помимо высоких постов, доступ «подозрительным» личностям был ограничен в оперативные отделы — работники ПФЛ № 0302 весной 1944 г. не могли начать чекистскую карьеру, так как «большинство имело родственников на оккупированной территории либо сами прибыли оттуда»[880].
При таком составе лагерный аппарат роднило с проверяемыми желание как можно скорее покинуть лагерь. Сотрудников ПФЛ № 0318 характеризовало «почти сплошное стремление их уволиться с работы»[881]. В Подольском ПФЛ работники из числа вчерашних проверяемых спивались, или добивались отправки в армию[882]. Конкретным примером из спецлагеря № 283 является гвардии капитан Душко, который «выражает резкое нежелание работать в системе лагерей <…> халатно относится к своим обязанностям, занимается пьянством, без уважительных причин по нескольку дней не выходит на работу. Будучи в пьяном виде, Душко в ночное время открыл бесцельную стрельбу в общежитии сотрудников лагерного отделения»
