– Выслеживал Харлама.
– Привидение?
– Да. Решил, что нужно самому посмотреть, какие тут у нас завелись призраки.
– Видели его?
– Нет.
– А зачем пошли за мной?
– Я же не знал, что это вы, – сердито сказал директор.
Я думал: отправить его обратно или взять с собой. Мне не нравились оба варианта.
– А вы вообще этого Харлама когда-нибудь видели? – спросил я.
– Да.
– Когда?
– Например, сейчас вижу, – хладнокровно сказал директор.
Я обернулся. Между деревьями, недалеко от нас, передвигалась мерцающая тень. Я быстро прикрыл директору рот рукой. Тень была мне по грудь и напоминала карикатурного человечка, как его рисуют дети – круглая голова, а вместо тела, рук и ног – черточки. Свет от нее исходил фосфорный, голубовато-белый, ничего не освещающий. Смотреть было жутковато. Я расстегнул кобуру.
– Пойдем за ним? – высвободившись, прошелестел директор.
Я колебался всего секунду. Кем бы это привидение ни было, упускать его было нельзя.
– Без моего приказа ничего не делать.
Директор в знак того, что понял, сжал мне руку.
Мы двинулись следом.
Привидение вовсе не плыло по воздуху, как мне сперва показалось, оно то и дело спотыкалось, неразборчиво бормотало – шуршали иглы, иногда хрустела ветка. Это меня успокаивало: меньше шансов, что нас услышат.
Идти пришлось недолго. Деревья поредели. Лунный свет, как вода, встал между ними. Появилась поляна – небольшая, круглая, в высокой голубой траве. Из нее, как из озера, поднималась черная покосившаяся избушка, крытая дерном. Крыша ее съезжала до земли.
Привидение пересекло поляну – почти невидимое в голубой траве, – вспыхнув в проеме, прикрыло дверь. Ни искры не мелькнуло в низких оконцах.
– Будем брать? – предложил директор. – Теперь он от нас никуда не денется.
Я молчал. Взять привидение сейчас, неожиданно, представлялось очень заманчивым. Конечно, деться ему было некуда. Но я не имел на это разрешения. И сомневался, что получу его, связавшись со штабом. У штаба была своя правота: в такой операции нельзя рисковать ничем, а идти в одиночку, даже вдвоем, против того, кто мог оказаться в избушке, было все-таки рискованно.
Директор нетерпеливо покашлял.
– Когда вы уходили, где был Зырянов? – спросил я.
– Зырянов? При чем здесь Зырянов? – удивился он. – Наверное, дома. Он по вечерам не выходит.
– Вообще не выходит?
– Да. У него причуды. Он боится темноты. Каждый вечер запирается в квартире.
– А к нему кто-нибудь заходил вечером?
– Нет, он этого не любит.
Разговор мы вели торопливым шепотом, не сводя глаз с избушки. Я прикинул расстояние и окончательно решил, что туда мы не пойдем: в голубой траве, под ясной луной нас бы сразу заметили.
