Командир корабля тоже находился на юте. Подбегая, Артём слушал его гневный голос, а боцман Осотин невозмутимо оправдывался.
— Опять под ногами путаешься, мальчишка! — окрысился Выра, заметив Чеголина.
Лейтенант остановился, будто наткнувшись с маху об угол. В глазах у него потемнело, и сам собой вырвался ответ. Несколько слов. И тоже при всех.
Василий Федотович приоткрыл рот… и не сказал ничего. Полезли под козырек брови у главного боцмана Осотина. И ещё Чеголин запомнил замерших в разных позах матросов. Но ему стало всё безразлично. Повернувшись, лейтенант побрел по чужой палубе в свою, впрочем отныне тоже чужую, каюту. Он слышал, как через полчаса прозвучал отбой учений, как со скрежетом откатилась и захлопнулась дверь командирской каюты. Чеголин бездумно смотрел, как плавал по переборке и мельтешил рябью солнечный круг из иллюминатора. Над головой его грохотали подковками по железу матросские ботинки. Но всё это уже не касалось Артёма Чеголина. В лучшем случае его спишут в распоряжение отдела кадров. На обед и ужин лейтенант не выходил, и никто не беспокоил его. Даже сосед. Он не пришел и руки помыть перед едой! Пусть. Сидеть одному было лучше. Не надо разговаривать, объяснять. Что, собственно, объяснять, когда и так всё ясно.
Вечером в дверь постучали:
— Слушай такую вещь! Зайди ко мне!
Капитан-лейтенант Выра показал Чеголину на кресло у своего стола. Но тот предпочел стоять. Помолчали. Выра положил ладонь на затылок и, растопырив пальцы, сосредоточенно почесал лысину. Так он всегда поступал в затруднительных случаях.
«Скоро он начнет? — нетерпеливо подумал лейтенант. — О чем разговаривать? Раз, два, и готово. Останется сказать; «Есть!» и собирать чемодан».
— Понимаешь, для чего назначают учения? — неожиданно тихо спросил командир корабля.
Чеголин был вынужден слушать историю, как двум командирам «охотников» было приказано встретить свою подводную лодку в точке всплытия неподалеку от базы. Но вместо своей они обнаружили вражескую, которая находилась в засаде…
Куда ни шло, если бы история оказалась новой, а то ведь Артём сам мог досказать её до конца. Он ясно представлял и тактическую схему, собственноручно нарисованную в конспекте, и все практические выводы: первый, второй… всего там было пять пунктов.
— Всё ясно, — перебил он.
— Что такое? — сбился с тона наставник.
— Пример известный…
— Откуда?
— Из лекций по тактике.
Каждое слово Василия Федотовича звучало нотацией, ссылка на боевой опыт — голой дидактикой, и лейтенант, невольно поддавшись наваждению, повел себя как школяр на пороге учительской. Пример, по его мнению, ничего не доказывая, раз дело происходило не в гавани, а на подступах к ней. И вообще у врага оказалась «кишка тонка» для прорыва в базу. Наши подводники проникали, и весьма успешно, а фашистские не отваживались.
