— Полундра, мужики! Нам рекомендуют мокрую приборочку!
Парень с усиками, который обозвал Петра салагой, вытащил трофейную губную гармошку, очень похоже изобразил на ней соответствующий сигнал дудкой, а ж потом резко сменил репертуар.
— Эх, яблочко! Куды котишься? К егерям попадешь, не воротишься… — дурашливо подтянули соседи.
Осетину стало ясно. От реакции на песенку во многом зависит, как примут его здесь. Приглядевшись, он увидел за печуркой стеганые маты, как в физкультурном зале. Там же болталась на подвеске тяжелая кожаная «груша», свисали гроздья боксерских перчаток, лежали рапиры, учебные винтовки с эластичным штыком и фехтовальные шеломы с сетчатыми проволочными забралами.
— Виноват — не сообразил. Оказывается, здесь груши околачивают. Только не знаю чем?
С нар грянули хохотом, а шпендрик со всей серьезностью подтвердил:
— Молодец, наблюдательный. Скидавай шинелку, «сидор» положь. Так и быть покажу: и как, и чем…
Он явно напрашивался на хорошую взбучку. Усмехаясь, Петр ступил на ковер и в ту же секунду неизвестно как спикировал оземь, вскочил, зверея, бросился в атаку и вновь потерял почву под ногами. Он сражался отчаянно, но шпендрик неуловимо ускользал, а упругие маты не очень смягчали удары плашмя.
— Жидковат в коленках, — сказал ефрейтор с зелеными петлицами на застиранной гимнастерке.
— Эй ты, служба, заткнись! — рявкнул Петр.
— …но, кажется, злой, — продолжал пограничник, не обращая внимания на выпад Осотина.
— Может, самолюбивый? — возразил ему круглолицый. — Конечно, обидно. Надо понять.
— Все они самолюбивые, когда не в рукопашной, а вот так, на ковре…
— Ерунда! — заключил шпендрик. — Не умеет — научим. А злость? Ну, ещё поглядим…
Затем он обернулся к Петру и протянул руку:
— Замполитрука Клевцов.
Воинское звание «замполитрука» соответствовало мичману, а в армии старшине — четыре узких галуна на рукавах под красной, обшитой золотом «комиссарской» звездочкой или четыре треугольничка в петлицах. Но знаков различия на свитере не было. Откуда Осотину знать, с кем дрался?
— Давай, боцман, свои документы. Насчет мокрой приборочки попал в точку. Сам и займешься. А на ребят не гляди. Пусть себе отдыхают после задания…
— Как это? — Осотин удивился и; одеваясь, будто невзначай выставил нарукавную нашивку: чтобы ему старшине второй статьи, вкалывать рядовым? И где? В какой-то занюханной пехоте?
— А так! Разве ещё не понял? Тогда повторю: боцманов не требуется, а в нашем деле, как мы убедились, не петришь.
