— Кофе, — перебил самоубийца, обращаясь к блондинистому юноше. — Чтобы прибавить динамики собственным колебаниям в пространстве, — пояснил он менту. — И?
«...судя по всему, она взяла вверх над тобой, что и продолжает делать...»
— Я отступил, — признался мент. — С меня капала вода, жидко смешиваясь с кровью из многочисленных царапин, глаз превратился в ссадину, ухо надорвано, на голове недоставало волос…
— А она?
«...уважаю эту женщину…»
— Она поднялась с пола, вытирая лицо, поправляя волосы. Схватила острое стекло, оставшееся от графина, и медленно начала приближаться ко мне. — Лицо мента странно ломалось, перекрещиваясь морщинами, проваливаясь в ямки мимики. Будто он был и тут, и еще где-то. — Лицо ее пугающе исказилось, горело бледным фосфорным пламенем ненависти и фанатизма. Я же просто смотрел на нее, во мне еще имелись силы, но не было зла. Наоборот, я зауважал ее. Она подошла очень близко. — От этого воспоминания мент постарел лет на пять. — Стекло воткнулось мне в шею, но совсем чуть-чуть. Снизу вверх я видел огромные мерцающие глаза, скривившийся от ненависти рот. Я не сопротивлялся. Просто сидел и смотрел. Это был какой-то больной момент, она могла легко убить меня. Просто слегка надавить.
«...не стало ли это вашей сексуальной фантазией?..»
— Вместо этого она одним движением порвала мой ремень. Не убирая стекла, запрыгнула сверху на мои колени, колыхнулась два раза, и я оказался внутри нее, на пике бешено фонтанирующего адреналина. В нее словно вселился бес, это были все те же глаза, все тот же рот, все то же самое, до истерического скрипа белых зубов. До острых ногтей, что располосовали на моей спине мундир. Это длилось и длилось, так что я даже успел устать. Губы мои кровоточили, следы укусов заполняли шею и плечи… Пива! — на секунду отвлекся он на юношу, что принес кофе. — Тогда я испытал странное ощущение смещения сознания: вначале поймал странное чувство — словно наша предварительная драка была как раз то самое — я пытался сопротивляться, она пыталась добиться меня силой и добилась. Затем мне показалось, что таким образом она сотворила надо мною то, что я пытался сотворить над нею. А она забылась в сонном бессилии у меня на плече. Меня заворожило то лицо, те глаза, то безумие, которое я видел. Я вознамерился сделать это безумие своим. И все время старался его сохранить, сделать так, чтобы оно не чахло внутри нее.
— А что со стеклом? — прервал прыгун.
«...как жаль, она не перерезала тебе горло…»
