Сильвина в белой шелковой сорочке лежала на белоснежном постельном белье, боясь дышать, шевелиться или открывать глаза. Бальтазару было забавно наблюдать за ней и одновременно хотелось успокоить бедное дитя, заверить, что физическая близость доставит ей не только боль, но и наслаждение. Может не сразу, но с течением времени молодая жена оценит способности супруга в постели.
Он поцеловал её в лоб, и она открыла, наконец, глаза. Преданная любовь и страх перед неизбежным сквозили в ее взгляде. Бальтазар погладил девушку по щеке, обещая быть нежным. Сильвина же просто кивнула и вновь зажмурила глаза. Последующие действия мужа её будоражили, вызывали трепет и восторг до тех пор, пока он не вошел в нее. Леди Барроу взвизгнула. Острая боль пронзила все ее тело, а чресла сжимались так, что Бальтазару с трудом удалось снять оборону. Было видно, что Сильвина терпит его манипуляции и ждет не дождется, чтобы все скорее закончилось. Но супруг и не думал останавливаться.
После того, как Бальтазар уснул, жена позволила себе выплакаться: тихо, чтобы он не проснулся. Утром она передала горничной испачканную в крови простыню, попросила приготовить для себя ванную комнату и спустилась на завтрак.
Сэр Барроу восседал во главе стола и небрежно её поприветствовал.
– Что Вам подать, леди Барроу? – спросил лакей, указывая на разные подносы. – Овсяную кашу, картофельные оладьи или яйца?
– Я бы предпочла овсяные лепешки с молочным чаем, – кротко отозвалась хозяйка.
– Сейчас приготовим, леди Барроу.
Пока на кухне готовили овсяные лепешки, Сильвина осмелилась спросить у мужа, как он спал и когда проснулся.
– Очень рано, дорогая, поэтому не стал тебя будить! А ты… как себя чувствуешь?
– Хорошо, – произнесла супруга и вздохнула с облегчением, когда явился лакей.
Чтобы избавить себя от необходимости вести беседу, она с аппетитом стала есть, долго разжевывая пищу.
– После завтрака у меня дела на фабрике, – сообщил Бальтазар, встав из-за стола. – А ты отдыхай или наведайся к родителям, если хочешь!
