4
Я впервые увидел свою мать. Ей было двадцать пять лет. Она стояла передо мной, высокая и ослепительно красивая, но с тем выражением холодной резкости и непреклонной властности на лице, которые я заметил и у короля. Она тоже рассматривала меня, не говоря ни слова.
Потом она посадила меня на свое ложе и села сама, на некотором удалении. Она заговорила мелодичным и ровным голосом - иногда только он ей изменял, и плавное течение ее речи прерывалось, выдавая какое-то сильное волнение, скрытое за внешней спокойной строгостью.
- Поскольку, по словам Блэза, ты за несколько лет превзошел его огромные познания и твой ум уже достиг той зрелости, когда никакая истина не может испугать его, я, с согласия короля, открою тебе то, что уже известно всем и что до сего часа скрывалось только от тебя. Для этого я должна рассказать тебе коечто о себе, такой странной матери необычного ребенка, которого, несмотря на частые и подробные отчеты Блэза о твоей жизни и твоем воспитании, я никогда не могла себе представить.
Она в задумчивости посмотрела на меня. Потом в первый раз улыбнулась. И в эту минуту я полюбил ее.
- Ты уже знаешь, что я единственная дочь короля деметов. Поскольку королева не смогла произвести на свет других детей, мой отец возложил на меня свою последнюю надежду иметь прямого наследника мужеского пола, чтобы оставить ему все завоеванные им земли. Однако хотя он и видел во мне - как мужчина и государь свою покорную подданную, во всем послушную его воле, но - поскольку я единственный человек, за исключением тебя, к кому он когда-либо испытывал любовь, - он способствовал моей склонности к наукам и дал мне наставника, известного своей ученостью во всех землях от западного моря и до Константинополя. Сделав это, он, сам того не зная, создал препятствие для выполнения своего замысла, поскольку дал мне возможность противиться его воле. Я очень рано решила посвятить свою жизнь премудростям науки, а не супругу, и отбросила саму мысль о браке, как о тяжкой и унизительной обязанности. И потому я решительно отвергала всех являвшихся ко мне женихов, в том числе и Пендрагона, в отношении которого король был особенно настойчив, потому что такой союз помог бы его плану объединения бриттских королевств. Его беспокойство и раздражение росли год от года, пока не достигли той степени, когда я начала уже думать, что он меня возненавидел и потому силой принудит покориться его желанию. Настал день, когда мне исполнилось девятнадцать лет... Здесь она снова прервала свой рассказ, словно не зная, продолжать ли ей дальше.
