Николай потрясает головой, одевается, пьет крепкий чай — рука «варилы» должна быть тверда, — наскоро перекусывает, идет на работу.
На остановке трамвая Николай и Мария часто встречаются, перебрасываются двумя-тремя фразами.
— Что там Майоров-то вчера шумел?
— Не знаешь разве, чего он шумит. Шумит, да и все. К вам-то разве не прибегал?
— Был. Со старика рубль вытягивал.
— Паразит проклятый, никому покоя не дает. Конечно, сам-то он выспится…
Тольке можно спать долго. Спешить некуда. Работает посменно кочегаром, бывает и вовсе по два-три месяца нигде не работает. И винные магазины открывают теперь с одиннадцати, а до этого времени что ему делать — маяться только. Но, видно, оказывается давняя привычка вставать рано или просто неугомонность. Вскакивает. Он не рассуждает, не вспоминает вчерашний день. С похмелья не болеет. Но внутри у него зудит, жжет, куда-то гонит — Тольке надо действовать. Пьет холодную воду, про собак не забывает — бросает что ни попадя съестное — и пулей вылетает из дома, отправляется «мышковать» — искать где что перепадет.
Понаведался к тестю, обежал соседей — без проку. От образовавшейся полной пустоты во времени и пространстве подсел к бабке Горошихе, старухе скупой, богатой, живущей от огорода. Горошиха грелась на утреннем солнышке и шелушила пальцами семечки.
— Слыхала?.. — начал Толька издалека.
— Кого? — выдохнула она басом, и под платком, кажется, дыбором встали уши.
— Зинка-то Перегудова убежала от Петьки.
— Подь она к лешему! У их вить мальчонка большой! Да, када успела-то? Вот как-то видала ее! А вот скажи, ишо вить подумала: неспроста ты, девонька, идешь, задницей крутишь.
— Так там же у ней вона какая! — широко развел руки Толька и загоготал. — БАМ уехала строить!
— Бан? Ишь ты!.. Ухажер оттеля явился, че ли?
— А кто ее разберет. Петька говорит: «Строить поехала». И капут делов, не будь ослом! — лихо тараторил Толька. Ты по радио слыхала про БАМ: «Веселей, ребята, выпала нам…»
— К энтим веселым ребятам, че ли, умахнула? — Закатилась и бабка. — Совсем народ с ума сходит.
— Не говори, — передернул плечами Толька и схватился за голову. — Что делается! А пьют-то как! Каждый день в «стекляшку» машину водки привозят — к вечеру нету! Сетками прут! И смотришь — голимая молодежь! Девки, хуже парней, курят, смолят, ой-й-й! Мурысь берет. А в больницу зайди — очере-едь! Все болеют! Кого ни ткни. Химия же кругом, дышать-то нечем. Я так погляжу и думаю: без войны все передохнут!
