— Вполне, Рэм Лазаревич, вполне. Это даже больше, чем гарантия. Мы проходим оверсан и при одной тысячной, пока никто не мог пожаловаться на плохую погоду.
— Вот и отлично, Евгений Михайлович,— искренне обрадовался главный геофизик. Значит, оверсан?
— Что решим, Геннадий Петрович? — повернулся к капитану Брагинский.
— Раз астрофизика выдает такую визу, а все горят жаждой свидания с незнакомкой, давайте пойдем оверсан. Как ты думаешь, Вадим Аркадьевич?
Первый штурман пожал плечами, как бы говоря, что вопрос не вызывает сомнений и не нуждается в комментариях.
— По-моему, все ясно!
— Значит, решено.
Елагин объявил об окончании заседания, и возбужденная аудитория стала понемногу расходиться.
— Ты-то чему радуешься, Рэм,— подошел к главному астрофизику Никишин.— Теперь уйдем от звезды подальше.
— Поближе, Николай, хитро сощурился Левин.— Проходить-то будем в ста миллионах! Когда еще придется пощупать ее так близко всеми имеющимися на борту средствами.
— Соображаешь! — рассмеялся геолог.— Ну, пойдем в шахматишки сыграем, а то совсем заработался.
— Какое! Надо сейчас всю аппаратуру привести в боевую готовность.
— Что тебе Кужелева и Арбатова мало? Ну попроси Ладу Борисовну в помощь. Она все равно от скуки мается.
— Как же, мается. Панаева первая из зала упорхнула. Да и другие разбежались по своим отсекам в предвкушении работы. Так что ты уж извини, потом.
— Потом у меня не будет времени.
— Будет. На обратном пути наиграешься.
— Ну, как хочешь, была бы честь предложена. Пойду тогда и я свои гитары настрою, хотя, честно говоря, они у меня давно отлажены и переналажены.
— Беги, беги! В другой раз поговорим,— Левин помахал рукой и исчез за створками дверей.
Никишин неторопливо направился к своему отсеку, где хранилась специальная аппаратура для геологических исследований.
***
Эстелла Сандалова стояла в каюте перед зеркалом и поправляла непокорную прядку волос. Она то прикладывала ее к виску, то зачесывала наверх, но прядка оказалась с характером и упрямо свисала на лоб. Эстелла опустила руку с расческой и принялась рассматривать свое лицо. Лицо как лицо. Правда, довольно правильное и все же...
Эстелла хитрила сама с собой. Лицо ее было той удивительной красоты, которая не увядает даже с годами, и в двадцать семь трудно было признать в ней замужнюю женщину. Сандалова вздохнула и снова принялась за свою прическу. Почему получается так, что все могут показать свой характер, даже эта разнесчастная прядка? А вот у нее самой характера явно не хватает, иначе она никогда бы не поддалась на уговоры Якова. Конечно, было очень лестно получить назначение в управление астронавтики, но ведь ей, лучшей студентке физического института, была открыта дорога в любой энергетический центр, не говоря уже о станциях. Зря она не послушала друзей. Надо было, действительно, не торопиться с замужеством, а сначала поработать, найти себя. Нет, одна со всего курса поторопилась выскочить замуж. Ну и что хорошего? Нельзя даже, как каждой нормальной женщине, иметь ребенка. Яков тоже хорош! Мог бы предупредить, что их ожидает на корабле. Хороши правила!
