В те годы Ханнан уже научился многому. Сперва воровать и не попадаться на глаза, затем — магии и тому, как вести себя в обществе вельмож. Однако никто не рассказал парню, как обращаться с женщиной — и он топтался, глупо молчал или искал подходящие слова, и надеялся, что рано или поздно станет магом, а стало быть — своим среди господ. Своим для нее. Разумеется, до самого конца он так и остался учеником ее дяди и нищим побирушкой, которого старик подобрал на улице.
Мыслями Ханнан был далеко, на холме за городом, который они посещали, и даже еще дальше, в воспоминаниях юности — когда Такани зачем-то пояснил:
— Едут.
На взгляд Ханнана, происходящее не нуждалось в объяснениях. За поворотом дороги, из-за обшитого медью купола храма, уже слышались призывные голоса рожков. Им вторил низкий утробный рык тамтамов. Каждый из них был размером со взрослого человека, а передвигались они в запряженных быками повозках. Темнокожие барабанщики без устали, без передышки работали колотушками, извлекая из громадин кошмарный рокот, так что будь сейчас ночь — Ханнан не сомневался, звезды и те разбежались бы в панике.
Встречающие вахурита чиновники степенно ждали.
— А он нагл, этот жрец, — склонившись к спутнику, проговорил чародей. — В столице тамтамы сопровождают только Царя Царей.
На взгляд Ханнана, церемония была донельзя глупой. Так встречают завоевателя, что вернулся из похода. Так можно ждать Царя Царей. Но не жреца одного из многочисленных святых и божков, что населяют храмы Царства.
Чиновники, купцы, члены местного Совета Достойных — все они выстроились на площади, словно войска на смотре. Только вместо щитов и копий были резные посохи и расшитые одежды. На Такани было жалко смотреть: в раззолоченном кафтане, в бархатных перчатках он потел и стонал, стонал и потел — и потому едва ли прислушивался к магу.
— Здесь об этом никто не знает, — отмахнулся купец.
— Не знает… — соглашаясь, протянул Ханнан. — Но если он решил приехать по-царски, это о чем-то говорит. Верно?
Такани коротко усмехнулся.
— Ты умеешь испортить даже самое поганое настроение.
Первыми из-за поворота показались знаменосцы. Каждый нес по копью с выкрашенным в белый цвет бунчуком: одиннадцать копий — одиннадцать мук Вахура. Затем показались те самые бычьи упряжки с тамтамами. Вооруженный эскорт… кто-то очень хотел, чтобы воины выглядели, как царские Черные братья, но все же не осмелился переступить грань дозволенного. Поверх темных одежд были повязаны густо алые, цвета запекшейся крови, кушаки.
