Когда Кравец подошел, Коломиец вовсю распоряжался выносом тел из дома. Тела второго милиционера и фронтовика были сильно изуродованы. Судя по всему, они перед смертью обнялись, зажав гранату между собой. Но все еще можно было различить остатки почерневших повязок. Оба отстреливались из дома, будучи уже ранеными. А Ляшенко и Савчук погибли не от гранаты. Их милиционеры просто расстреляли, когда поняли, что сами обречены. И это вызвало приступ животного бешенства у националистов.
— Остановись, Вадим! — Кравец поморщился, видя, как бойцы привязывают за ноги труп милиционера и подвешивают на колодезном «журавле». — Он уже мертвый.
— Мертвый? — Разъяренный Коломиец повернулся так резко, что Кравец отшатнулся. — Я и мертвого его буду убивать, я его на части рвать буду за своих хлопцев, я устрою тут такое, что все будут за километр обходить это место и креститься. И другим закажут против нас идти. Я всем покажу, что такое Украина и что здесь будет с москалями!
Длинный худой Кравец, сутулясь, отошел в сторону. Сейчас разговаривать с этим фанатиком было бесполезно. Как и бесполезно объяснять ему, что борьба за новую Украину не должна отпугивать простых людей, что эта борьба на широкие массы населения и должна опираться. А тут эти зверства, жестокость, глумление над трупами… Кравец стиснул тонкие губы и подумал о том, что стоит ему самому уехать и не ждать, когда неожиданно нагрянет отряд НКВД и положит здесь всех до одного. Он лучше других знал, что новая установка руководства страны и НКВД направлена на уничтожение в первую очередь боевых отрядов УПА, а потом уже агентурная работа, выявление лидеров, подпольных баз и тому подобное. Уничтожение. Это значит, что они станут сразу стрелять, не предлагая сдаться и не обещая жизни тем, кто сложит оружие.
Хата от взрыва гранаты загорелась быстро, и через несколько минут внутри все было объято огнем. Помощники Коломийца притащили откуда-то из соседних дворов бутыль керосина и, облив тела второго милиционера и фронтовика, взорвавших себя, подожгли их. Почти сразу к запаху плохо очищенного керосина добавился удушливый запах горелой плоти. Другого милиционера, застреленного на пороге дома, бойцы Коломийца подвесили за ноги вблизи разгоравшейся хаты.
— Пусть поджаривается! — зло гоготали они, закидывая на плечи ремни автоматов.
На подводы, которые они забрали у местных жителей, бандеровцы уложили убитых, посадили раненых и, подгоняя лошадей, двинулись к лесу. Над хатой столбом поднимался в голубое чистое небо черный смолистый дым.
