— У тебя особый талант людей убеждать, Васек. Ладно, слушай. Насела на меня уголовка местная, плотно насела. Есть у них там опер один ушлый. Левандовский его фамилия. Он меня и запугивал, и уговаривал, и купить пытался, хотел, чтобы я тебя ему сдал, ушами и глазами его при тебе был. Очень его интересуют твои делишки.
— Левандовский, говоришь, — усмехнулся Ивлиев и кивнул на витрину: — Давай в пирожковую зайдем, жрать что-то охота.
Они заняли столик сбоку от окна, взяли по пяточку пирожков с картошкой и повидлом. Жорка молчал, ожидая реакции приятеля на свои слова. После второго пирожка Василий наконец снова заговорил:
— Левандовского знаю. Я тебе про него скажу так, Жорик. Это не честный мент, это, Жорик, шкура продажная. Не люблю я таких людей. По мне друг — так друг, а враг — пусть враг, но в открытую. Со своими идеалами, целями и задачами в жизни. А вот такие, которые только и ждут, кто им больше заплатит, моего уважения не дождутся.
— Таких нигде не уважают, — поддержал его Жорка. — Даже в наших кругах. А вот это вторая сторона золотого рубля, Васек. Кое-кто из блатных, кто в авторитете, поддались на обещания и красивые посулы. Ты же знаешь, наши в политику никогда не лезли, да и не уважают на зоне тех, кто по 58-й[5] чалится. А тут кое-кто продался.
— Жорик, говори прямо, что ты крутишься, как уж на сковородке. Блатные снюхались с бандеровцами?
— Есть такие. Они вроде и марку держат, а все одно с теми, кто в активном подполье сейчас и против советской власти. И самое неприятное, Васек, что они тоже тебя ищут. И мне приходится бегать теперь и от тех, и от этих.
— И что ты предлагаешь, Жорик? Ночевать в твоей квартире резона мне нет. Могу и не проснуться одним прекрасным утром. Город я знаю плохо. Может, подскажешь, где тут есть кротовые норы? Или к себе снова в компаньоны возьмешь? Уж ты-то, я думаю, спишь по ночам спокойно. Днем гуляешь, развлекаешься в картишки и с выигрышем часто бываешь, а как вечер, исчезаешь с горизонта. Так?
— Ну, это да, — засмеялся Жорка, вытирая пальцы носовым платком.
Ивлиев обратил внимание, что носовой платок у Жорки Одессита не отличался свежестью. А ведь парень до этого был чистюля и аккуратист. Щеголял своей аккуратностью и чистоплотностью. Значит, все серьезно. Он и сам живет как собака. Жорка хитер, его на мякине не проведешь. И если он запаниковал, то и правда в уголовной среде стало опасно. Не продались, нет. Кто-то из авторитетов попал в зависимость от бандеровцев по иной причине. В подполье тоже не дураки, видать, кого-то из блатных крепко «посадили на кукан». Шантаж, какие-то нарушения воровских законов. Мало ли причин. А ворам с националистическим подпольем тягаться сложно. Там оружие и опыта побольше. И организация объединена под жестким руководством, и дисциплина там хорошая.
