— Танюша, что с тобой? — шагнул к ней Ивлиев.
— Беда у меня, Вася. Не знаю еще какая, но я чувствую. Страшно мне. Помоги, а?
— Рассказывай! — Василий подвинул второй стул и сел рядом с девушкой, пытаясь заглянуть ей в глаза.
— Отец пить стал, — прошептала Таня и задумчиво посмотрела в окно. — Понимаешь, раньше он равнодушен был к спиртному, бывало, даже отказывался во время застолий. А тут несколько дней уже каждый день, каждый день. И все время молчит. Вот что страшно, Васенька! Молчит он. Ходит угрюмый или лежит, отвернувшись лицом к стене, и молчит. А ведь мы с ним были лучшие друзья, я всегда с ним все обсуждала, делилась всем. Мы часами могли разговаривать. А тут — стена молчания. Дико это!
— Так, подожди, Танюша! — Ивлиев коснулся руки девушки. — Постарайся вспомнить, с чего началось все это, с какого события. Не на пустом же месте он запил и стал угрюмым и молчаливым. Люди так не меняются.
— Почти сразу после той поездки на шахту, когда там бандиты митинговали. Я узнала, через других людей узнала, что там стала дежурить милиция, НКВД вмешался. И вроде снова туда посылали людей, а мой отец не поехал. Стал директора шахты убеждать, что там какие-то обследования нужно предварительные проводить, какое-то оборудование из Свердловска заказывать. А кто-то говорит, что он просто испугался и отказался ехать. Он ведь и на работу не ходит. Я спрашивала папу, может, его уволили с шахты? Может, он из-за этого и запил?
— Таня, а ты не видела, твой отец с кем-нибудь подозрительным не встречался? — начал было расспрашивать Ивлиев, но девушка его тут же перебила:
— Точно, точно, я как раз сама хотела рассказать. Мне показалось, что это странно, даже… Я совершенно случайно пришла в тот день с работы, у меня дежурство отменилось. А к отцу приходил мужчина…
— Стой, Танюша! Давай по порядку. В какой день?
— А-а, на следующий после поездки на шахту с рабочими, когда у них не получилось заняться ремонтом или чем-то там еще. Неприятный тип. Молодой, но очень наглый. У него такая ухмылочка, уголки губ чуть опущены по отношению друг к другу, и от этого улыбка похожа на злобную гримасу. Страшный человек!
— Так, Таня, все очень серьезно. — Ивлиев взял руку девушки в свои ладони и сжал. — Если бы просто те события на шахте, я бы расценил это как хулиганство или выходку настроенных против современной власти людей. Но тут, кажется, речь идет о хорошо организованном сопротивлении, организации давления на твоего отца. Я тебе никогда не говорил, да и теперь не должен бы говорить, но в интересах дела… Я — офицер госбезопасности, я работаю в органах НКВД и расследую как раз похожие дела.
