— Да кто ты такой? — нахмурившись, заговорил с унылыми интонациями Ковальчук. — Пришел, грозит! Ты милиционер, что ли?
— И близко не лежал! Никакого отношения ко всяким там милициям я не имею. Я человек, который хочет одной своей цели достичь. И для этого мне нужен твой брательник Глеб.
— Чего вспоминать-то? — угрюмо проворчал Ковальчук. — Меня, между прочим, народ спас, сельчане. Поверили они мне, правосудие на моей стороне.
— Ты не понял, Миша, — почти ласково проговорил Василий, но в его глазах блестели почти садистские искорки. — Совсем меня не понял. Кто-то поверил тебе тогда, а кто-то не верит и сейчас. И плевать мне на правосудие. И другим людям плевать, тем, кто рад был бы, если бы тебя тогда расстреляли. Хочешь жить спокойно? Или тебе припомнить еще другие отношения с фашистами, о которых сельчане не знают?
Ковальчук откровенно испугался, и Ивлиев понял, что интуитивно попал в «десятку». Наверняка были грехи у этого человека во времена оккупации. И он боялся, что о них рано или поздно узнают. Главное, не перестараться, а то он поймет, что это только блеф.
— Че ты, че ты!
— Колись, где Глеб? — Ивлиев рывком притянул к себе Ковальчука и зло посмотрел ему в глаза.
— Ну, не видел, давно не видел его, — испуганно залепетал тот, делая слабые попытки вырваться.
Ивлиев выпустил воротник рубахи Ковальчука, и тот чуть не упал. Нащупав дрожащей рукой за спиной лавку, Михайло уселся, вытер подолом рубахи вспотевший лоб и тихо заговорил:
— Глебу всегда спокойно не жилось, как в детстве в войну играл, так все не наиграется. Я сто раз говорил ему, чтобы утихомирился. Нашел спокойную работу, женился, завел детей и жил бы себе. Так нет! Все с этими стал якшаться, по вечерам на сборища ходил.
— С кем, с этими? — спокойно спросил Ивлиев.
— С националистами, с кем же еще! Хотел в повстанческую армию вступить, да я его только что кулаками не остановил. Ведь так замечательно устроился, и водитель он хороший, и в технике разбирается. Так что, если пропал Глеб, ищите его в том обществе.
— В подполье или в лесу?
— Скорее всего в лесу он. В городе в подполье ему скучно будет. А там, в землянках да с автоматом, он — герой. Сопляк! Да и видели его, кажись. Мне участковый намекал на этот счет. В деревню вчера или позавчера ночью приходили из леса. Продукты собирали. Вроде и Глеба моего там видели. Участковый пригрозил, что, если Глеб ко мне придет, он меня в Сибирь сошлет, как пособника.
— Ладно. — Ивлиев поднялся и пошел к двери. У самого порога он остановился и повернулся к Ковальчуку. — Если кому сболтнешь, что я к тебе приходил, ты и до Сибири не доедешь. И про Глеба молчи. «Стукнешь» кому, что он в лесу, до утра не доживешь. Заруби себе на своем длинном носу, Миша!
