— Видите ли, Ивлиев, борьба в Украине идет нешуточная, смертельная борьба, и в таких условиях… — Он сделал небольшую паузу и вдруг произнес слова пароля, вплетенные в этот обыденный разговор о независимости: — Каждый должен отдать родине себя без остатка, своих близких со скорбью, а врагов без жалости.
— Ну, — тоже сделав паузу, ответил отзывом, который ему дал Горюнов, Василий, — пожалеть можно только жену и мать.
— Украина каждому патриоту и жена, и мать, — произнес Кравец и уже потеплевшим взглядом посмотрел на Ивлиева.
— Брат за брата, — кивнул тот.
— Черт бы вас подрал, Ивлиев! — проворчал Коломиец, пряча в кобуру пистолет. — Вы не могли раньше пароль сказать? Столько дней уже…
— Во-первых, — пожал плечами Василий, — кто меня спрашивал? А во-вторых, моя задача здесь не вас контролировать и координировать ваши действия. Я здесь по другому делу. Но то, что вы не выполняете приказ о конспирации и запрете привлекать к себе внимание необдуманными акциями, я непременно доложу. На кону стоит такое дело, а вы связались с двумя милиционерами.
— Вы не понимаете, — начал было угрюмый Коломиец, но Ивлиев его бесцеремонно перебил:
— Я все понимаю. Понимаю то, что на войне приказы надо выполнять. Без этого нет дисциплины, без этого нет армии, без этого не будет и победы. Хуже, вы всех нас за собой потащите в могилу со своей местью.
— Перестань, Вадим! — вставил вдруг Кравец. — Я тебе сто раз говорил то же самое. Сейчас не это главное. Скажите, Ивлиев, когда будет приказ о взрыве? Когда нам ждать решительного часа?
— А вам не терпится? — Василий изобразил злость. — Сидите и ждите. Не знаю, это не мой вопрос. И приказ вы получите скорее всего не по моему каналу, а по вашим, обычным. А почему вы спрашиваете? Опять появились проблемы с подготовкой?
Он внимательно и с интересом посмотрел в глаза двум своим собеседникам. Проговорятся про шахту? Про то, что у них два человека пропали с бикфордовым шнуром и запалами, а значит, в шахте были посторонние и теперь вся операция под большой угрозой?
— Нет, никаких проблем нет, — покачал головой Кравец и почему-то переглянулся с Коломийцем.
Когда Василий вытерся полотенцем и натянул чистое сухое белье, мысли в его голове немного улеглись и приобрели форму ровных рядов… или стеллажей с отсортированной информацией. Закурив, он набрал номер Горюнова. Шеф не брал трубку, а это могло означать и то, что он уехал домой. Начальник управления НКВД тоже должен хоть изредка ночевать дома. Повесив трубку, Василий полез в шкаф. Надеть, кроме мокрого костюма (и грязного к тому же), ему было больше почти нечего. Хотелось выпить, но в доме не было ни капли водки. Он снова поднял трубку и набрал Горюнова. И снова в трубке раздавались только длинные тоскливые гудки.
