— Давай! — сказал он водителю, и тот тронул машину, видимо не нуждаясь в дополнительном уточнении маршрута.
Ивлиев открыл было рот, чтобы напомнить, что у него есть еще дела и ему нужно быть в другом месте, причем весьма срочно. Но когда что-то твердое не очень вежливо уперлось ему в ребра, он передумал говорить. Кравец повернулся к нему с переднего сиденья, мрачно вздохнул и сказал:
— У меня есть все основания не верить вам, господин Ивлиев Василий Ильич. События последних недель, а особенно дней, когда вы прибыли в наш город, таковы, что есть необходимость вас спросить еще раз. Кто вы такой? Я, конечно, доверяю своему помощнику, Вадим мог вам поверить, потому и отпустил в тот день из леса, когда вы назвались представителем Центра. Я, честно говоря, полагал, что вы — сотрудник НКВД и после такого прокола просто скроетесь из города или за стенами вашего управления. Но вы удивили меня. Вы продолжаете разгуливать по городу и всему району. И чем же вы занимаетесь?
— Ваш нервный помощник, — недовольно проговорил Ивлиев, — как вы имели вежливость его назвать, может случайно нажать на спусковой крючок и продырявить мне печень. Кто я такой, я вам сказал еще тогда, в лесу. Чем я занимаюсь, я вам рассказывать не буду. Не вашего уровня информация. Это второе. Третье, допрашивать здесь имею право только я вас, а никак не вы меня. Какого черта вы устроили войну в Лановцах?
— Откуда вы знаете? — угрюмо спросил Коломиец, так и не убрав дула пистолета и продолжая прижимать его к ребрам Ивлиева.
— У меня свои источники информации в городе. Причем не только среди населения, но и в милиции, и даже в НКВД. Мне передали кое-какие каналы в Центре, когда отправляли сюда. Вы думаете, что представитель зарубежного штаба приедет без серьезной связи? Вы, Коломиец, потеряли больше людей, спасая двоих своих бойцов. Вы считать умеете? Вообще обстановку понимаете? Это не 39-й год и не 41-й, чтобы вот так геройствовать с криками «Мы своих не бросаем!». Не то время. Сейчас основная задача состоит в выживании подполья, объединении ОУН и УПА под единым руководством с единой тактикой борьбы, а не так, как у вас — правая рука не знает, что делает левая.
— Хватит болтать! — вдруг резко бросил Коломиец. — Тарас Донатович, делайте то, что собирались.
Ивлиев на миг похолодел. «Делайте то, что собирались» могло означать и быструю расправу над ним. Тем более что Кравец велел водителю остановиться и выйти покурить, не глуша двигателя. Водитель молча выполнил приказ. И когда машина остановилась, он дернул ручку ручного тормоза и выбрался под дождь. В воздухе повисло тягостное молчание. Ивлиев ждал. Его не обыскали, не отобрали оружия. Одно это уже говорило за то, что не расправу здесь готовят, а нечто иное. Кравец почти минуту рассматривал Ивлиева, затем заговорил медленно, немного даже с ленивыми интонациями в голосе:
