Послышавшиеся голоса и хруст камня под ногами людей заставили его замереть и опуститься на дно вагонетки. Он достал пистолет и тихо взвел курок. Голоса приближались из-за поворота, оттуда, где коротким коридором соединялись два параллельных тоннеля. Приближались, судя по звуку шагов, не менее четырех человек, но разговаривали из них двое. Один мужчина говорил приятным грудным голосом с властными нотками, второй бросал резкие недовольные фразы.
— Нельзя, пойми, Вадим, нельзя сейчас воевать так, как полгода, год назад!
— Что, к черту, изменилось? — резко бросал второй. — Потери несем? Мы их всегда несли, на то и война.
— Но сейчас у нас нет таких сил, как раньше, пойми! И их следует беречь для решительных, разработанных штабом ударов.
— Какие, к чертям, разработки! Я с кем на операцию пойду? Если мои бойцы не будут знать, что я готов умереть сам за каждого из них, что я не брошу самого хилого и немощного, они со мной не пойдут!
— И поэтому ты устроил бойню в Лановцах. А результат? И этих не спас, и других потерял.
— Арифметика никогда на войне не приносила победы!
— Я не про арифметику, — недовольно ответил второй. — Излишние эмоции на войне также вредны!
Голоса начали удаляться и вскоре стали уже не слышны. Заработал подъемник, и следом в тоннеле снова установилась тишина, изредка нарушаемая шорохом осыпающейся породы. Потом неожиданно погас свет. Василий поспешно высунул голову наружу и замотал головой. Ни зги! Ощущения не из приятных, хотя он к ним готовился. Оказаться в шахте в одиночестве, в кромешной темноте. Животная паника стала подкрадываться из глубины желудка, но тут же появилась мысль, что это даже хорошо, никто из врагов его присутствия не заметит, не узнает, что он здесь был. И вполне можно заняться тем, для чего он вообще сюда спустился. Ах да, черт… взрывчатка. И ее здесь что-то многовато. Неужели они хотят взорвать шахту? Глупо и нерационально. Шахта и так не работает, ее не пустят в этом году точно, мелким незаметным саботажем можно отложить ее пуск еще на год, и все.
С этими мыслями Ивлиев выбрался из вагонетки. Второй раз вагонетка спасает ему жизнь, но что делать дальше? Он стоял на шпалах между рельсами и мог идти дальше по штреку. Но идти в темноте нет смысла. Он ничего не увидит. Идти со светом фонарика — это шанс попасться охране складов взрывчатки. Охранники могут сидеть в темноте и иметь наготове прожектора. Увидят луч фонарика, подпустят и ослепят. И возьмут тепленьким. Но Василий тут же осадил сам себя. Какая охрана, кто здесь будет сидеть под землей? Охраняют не так, охраняют сверху. И если там охраны не было, значит, националисты просто не боятся никого. Верят, что никто не пронюхает про их склады и никто сюда не пойдет. Ругнувшись на все подземные тоннели на свете и их вагонетки, он включил фонарик и быстрым шагом двинулся вдоль рельсов. А когда батарейка в фонарике совсем уже садилась, дошел наконец до конца штрека. То, что Ивлиев увидел, привело его в тихий ужас. У дальней стены были сложены ящики со взрывчаткой. Тут было не меньше тонны тротила. А еще, осматривая пол, стены и потолок, он увидел, что в потолке насверлены шурфы. Для чего, было понятно без пояснений — для закладки туда горно-взрывных продолговатых зарядов. Такими на открытых выработках породу обрушивают и размельчают для подготовки участка под работу экскаваторов.
