Марков молчал, размышляя над услышанным.
— Но я не просто наблюдаю за людьми, — продолжила Клео. — Иногда я прихожу к ним, в Белый город.
Антон удивлено посмотрел на нее.
Клео кивнула, подтверждая.
— Я прихожу в город и наблюдаю. Хожу по улицам, посещаю рынок, слушаю, о чем говорят люди. Обычно не задерживаюсь больше суток. Этого вполне достаточно, чтобы собрать необходимую информацию и сделать определенные выводы.
Антон задумался и не услышал последней фразы. Преданий о том, что Серебристая Богиня изредка появляется среди людей, ходило множество — всех и не упомнишь. Но слова Клео пробудили воспоминания. Одна из таких легенд, рассказанных отцом, выскочила из глубины памяти яркой картинкой.
Произошло это давно — настолько, что даже глубокие старики не могли припомнить дату. Однажды в Белокаменном городе появилась женщина — молодая, высокая и красивая. Одета по-походному, и, даже, по-мужски — холщевые штаны, заправленные в высокие сапоги, рубаха навыпуск, перехваченная широким кожаным ремнем. Сверху безрукавка, расшитая незамысловатым узором.
Стоял жаркий полдень. Все живое попряталось в тени, пережидая убийственный зной. Но жара, казалось, нисколько не мешала незнакомке. Некоторое время она прохаживалась по улицам, с интересом рассматривая строения, словно видела самый обыкновенный город впервые. Завернула в торговые ряды, с интересом рассматривая овощи, фрукты и прочий товар. Даже перебросилась несколькими фразами с торговцами, выговаривая слова с легким акцентом.
Прогулку женщина завершила в трактире, что недалеко от городских ворот. В питейном заведении оказалось с десяток человек, пережидающих зной за кружкой ледяного пива. Появление привлекательной женщины в таком заведении вызвало искреннее удивление, потом — интерес познакомится поближе, подогретый алкоголем. Просьба женщины оставить ее в покое только раззадоривала подвыпивших посетителей.
Что случилось дальше, толком не знает никто. Когда очередные посетители вошли в трактир, то открывшаяся картина заставила их бежать со всех ног.
Помещение оказалось завалено трупами. Одни лежали вповалку у входа, другие сидели за столами, уткнувшись разбитой головой в лужу собственной крови, третьи неуклюже привалились у стен.
Тот, что проявлял наибольший интерес к незнакомке, лежал грудью на столе, среди разбитой посуды. Оторванные кисти рук валялись рядом. Кровь залила столешницу, лужей натекла на пол. Рядом, среди кровавых разводов, стояла небольшая, с ладонь, статутэтка — женщина с приподнятой рукой, словно пытавшаяся что-то сказать.
